Партизаны - Алексей Дягилев

— А я и не дрейфлю, товарищ сержант. Тревожно только на душе что-то. Мало нас тут, — вдруг сомнут?

— Нас мало, но мы в тельняшках и свою задачу почитай выполнили. Немцы отходят, так что если нас и сомнут, невелика потеря, другие за нас отомстят. На ка лучше ленту набей, — кидаю я ему пустой кекс, пресекая на корню упаднические настроения.

А вот и пошла жара в хату, фрицы полезли как тараканы во все щели. Встречаем кинжальным огнём, с расстояния сотни метров. Где-то растяжки срабатывают, где-то наш снайпер гасит огоньки, вырывающиеся из пулемётных стволов. Ну и остальные помогают по мере сил и возможностей, стреляя из карабинов. Первую атаку хоть с трудом, но отбили, закидав немцев гранатами, когда они подошли ближе. Как минимум роту ополовинили, но и патроны я расстрелял почти все, что были заряжены в кексы, немецкие колотушки тоже вернул хозяевам, вовремя сменив позицию, так как туда полетела ответка, хотели загасить пулемётчика. Бэка остался только тот, что мы с Васей затрофеили, так что набиваем пятидесятипатронные ленты и заправляем их в цилиндры кругляшей патронных коробок, так гораздо удобней по снегу ползать. Но ещё одна такая атака, и будем из карабинов отбиваться, если доживём. Немцы в ста метрах, накапливаются на дороге, как в траншее. Их пулемёты тоже никуда не делись, накрывают нашу опушку, головы лишний раз не поднять. Хорошо пока миномёты по опушке не стреляют, боятся своих раненых задеть, зато середину рощи прореживают. Хотя будет приказ, и на раненых не посмотрят, врежут так, что нам мало не покажется.

— Ну, как вы тут, сержант? Как обстановка? — спрашивает лейтенант Васильев, подползя к нашему окопу.

— Держимся пока. Но скоро держаться нечем будет, патроны кончаются. Товарищ лейтенант.

— А я вам тут подмогу привёл. Шесть человек из второго отделения с пулемётом. Я седьмой. Где лучше людей расставить?

— Вы бы нам левый фланг прикрыли, товарищ лейтенант, а я своих ближе к правому смещу. Вася, дуй вдоль позиций, найдёшь Федотова, передай, чтобы с напарником до меня шли. — Отсылаю я бойца.

— Есть, — выскакивает он из окопа в ход сообщения и на четвереньках бежит выполнять приказ.

— Продержимся ещё, сержант, как думаешь? — спускается в окопчик командир взвода.

— Долго ещё держаться, лейтенант? Мы свою задачу выполнили. Немцы отходят.

— Так сигнала ещё не было, на отход, да и бой там идёт. — Почему-то тушуется он.

— А его точно не было? Что за сигнал?

— Три ракеты красного дыма. — Упс. А вот это мне кое-что напомнило, и сразу чуйка стала проявлять свою нетерпимость.

— А какой был приказ, конкретно? — Уже допрашиваю я командира.

— Занять перекрёсток дорог и держаться до подхода подкрепления или отходить по сигналу… — Дальше я уже лейтёху не слушаю. Понимаю, что сигнала не будет. Подкрепления тоже, так как скорее всего оно заблудилось или нарвалось на засаду. Да мало ли таких версий можно придумать, а нам отсюда нужно срочно валить.

— Уходить нужно, товарищ лейтенант, пока нас не отрезали от леса. Проскочат фрицы в обход высотки, засядут на дороге, а потом сомнут нас. Так что забирай раненых, лейтенант, и уходите, а мы вас прикроем и следом. По лесу от противника оторвёмся.

— Не могу я нарушить приказ, сержант. Так что ждём сигнала и отходим, или…

— Воюем дальше, товарищ лейтенант. — Перестаю я упорствовать. — Приказ есть приказ. До встречи. — А дальше уже отдаю команду и сам приникаю к прицелу пулемёта, так как со стороны противника послышались гортанные выкрики командующих офицеров.

— Отделение к бою! — Кричу я, так, на всякий случай, потому что слышит меня только один Петруха, до остальных далеко, хотя нет, уже ближе. В окоп спрыгивает Вася, значит и Берген неподалёку. На лейтёху уже не обращаю внимания, для меня он ноль без палочки. Сам погибнет и людей зря погубит. Хотя шанс отойти ещё есть, может одумается.

На этот раз фрицы не торопились подставляться под наши пулемёты, а сперва закидали нас минами а потом прижали пулемётным огнём. Да и в атаку уже пошли с двух сторон. Со стороны деревни Ольховка нанесли отвлекающий удар, а основные силы ударили вдоль дороги на Мишукова, отжимая нас от основного лесного массива. Естественно отжали. Патроны к пулемётам кончились, гранаты тоже, а с карабинами много не навоюешь. Так что обе дороги, как и восточная опушка рощи теперь в их руках, мы занимаем круговую оборону на юго-западной опушке и прилегающем к ней пятачке, диаметром метров пятьдесят. На большее уже не хватает людей, живых и тех, кто может держать в руках оружие. Лейтенант погиб, а от взвода разведки осталось только десять человек живых. У меня убили Лебедева, он оставался прикрывать отход. Ранило Махмуда и слегка зацепило Макара. Петруха тоже выжил, а вот о судьбе двух его сослуживцев было неизвестно. Оружие осталось только своё, трофейные пулемёты бросили при ретираде, ну а Васин МП-40 я поменял на СВТ одного из умершего от ран разведчика. Патронов к пистолету-пулемёту всё равно не было. Освободив себе пути отхода фрицы за нами в рощу не сунулись, темно, снег, да и добыча кусачая, так что до утра доживём, а там лотерея. Хотя доживём не все, один уже умер. Ещё один ранен в живот, тоже не жилец. Ну и двоих надо нести.

— Что делать будем, Николай? — Спрашивает бывший сержант Климов. Когда-то этот вопрос я уже слышал.

— Уходить надо. Или ты как лейтенант тоже решил подмоги дожидаться? — зло сплёвываю я, скопившуюся во рту горечь.

— Нет, не решил. Хотя слышишь, в той стороне стреляют.

— Слышу. Там с полуночи стреляют, и стрельба всё дальше на север отдаляется.

— Понимаю, что выбираться отсюда надо. Только куда? — Так и хочется ответить в рифму, но сдерживаюсь.

— В лес, на северо-западе, пока темно. Потом поздно будет.

— Так место же открытое, вырубка до него, полкилометра с ранеными не проползти.

— А мы не поползём.

— А как тогда?

— Пешком пойдём.

— В наглую? — немного подумав, спрашивает Пашка. И тут же отвечает. — Согласен!

Из леса выходим небольшой цепочкой. Впереди торит тропу Махмуд на Шайтане, а за ним движутся все остальные. Сначала сапёр, потом моё отделение, замыкает разведка. В лесу раздаются редкие выстрелы из карабинов. Это