Партизаны - Алексей Дягилев

Глава 6

Дошли мы до места только к двум часам дня, отмотав по лесу километров двадцать, если не больше. Вымотались сильно, устали. К концу марша ноги гудели от напряжения. Или мне показалось, или «казачок» специально водил нас кругами. Казачок он ясное дело засланный, но видать задачу ему такую поставили, а может по привычке петляет, следы путает. Я сначала замечал ориентиры, сверялся с компасом, но потом бросил. Лес вокруг, все деревья на одно «лицо», только пару раз через большак проскакивали, но что это за дорога и куда она ведёт, спросить было не у кого, лесник местный хоть и рядом идёт, но не говорит, где мы. Зато про обстановку в округе всё рассказал. И как людям при «новом порядке» жилось, чего тут полицаи творили, а больше всего про подвиги своего партизанского отряда байки травил. Может, конечно не байки, но пойди, проверь, что тут правда, а что вымысел. А ещё он пожаловался, что до наступления зимы всё было хорошо, они успешно делали вылазки, местное население делилось продуктами, насобирали целую гору оружия и боеприпасов, трофеи тоже неплохие попадались, а с наступлением холодов началось. Новая администрация стала выгребать продукты у крестьян подчистую. Деревни, которые находились близко к линии фронта, расселялись. Людей просто выгоняли из домов. Потом стали реквизировать тёплые вещи, забирать скот. Ну и в каждой деревне появились полицаи из западных республик Советского Союза, да и своих каллаборационистов, а попросту предателей, хватало. Начались аресты, допросы, экзекуции, казни. За связь с партизанами вешали, причём не сразу, а запытав до полусмерти. Вот народ и начал бояться. Пробовали с этим как-то бороться, сначала агитировали, но агитаторов хватали и вешали, поэтому стали убивать предателей, только в ответ полицаи начали расстреливать заложников, по три местных жителя за каждого убитого в этой деревне предателя и сразу десяток за каждого немецкого зольдата. Так что местное население начало виноватить в своих бедах партизан и подпольщиков, ну и выдавать их фашистам. Людей в отряде, особенно с боевым опытом, стало не хватать, кого-то убили, кого-то ранили, а кто-то и сам ушёл, когда разбойничью вольницу стали прижимать с двух сторон. С одной стороны — немцы и полицаи, которые не хотели просто так отдавать награбленное, с другой стороны — командование отряда, которое начало укреплять дисциплину, не допуская пьянок, мародёрства и насилия над местным населением. Так мы и проболтали до самого конца похода и уже на подходе к базе, мне либо что-то померещилось, либо и правда, какая-то серая тень меж кустов и деревьев промелькнула.

В партизанском лагере нас разместили под жердяным навесом. То ли местный клуб, то ли столовая. Хотя сколоченный из трёх досок стол был один и находился с торца навеса, а всё остальное пространство было застелено лапником. Минут пятнадцать мне отдохнуть удалось. Покурить, переобуться, перекинуться парой слов с боевыми друзьями, успокоить бойцов. А потом подошёл Леонид Матвеевич и позвал меня к командиру. Оставив все лишние вещи и карабин на месте, на ремень цепляю только кобуру с люгером и, прихватив с собой планшетку лейтенанта, иду с ним. Своих я предупредил, чтобы сильно не расслаблялись, а начинали действовать, если меня через полчаса не дождутся, ну а если начнётся стрельба, то сразу.

В похожую на дзот землянку попадаем через небольшой приямок, скорее окоп для стрельбы стоя, где минимум человек пять с пулемётом разместятся, поэтому в помещение вхожу не нагибая головы, через крепкую дубовую дверь с засовом. Так как внутри это оказался сруб бани, вкопанный метра на полтора вглубь, над поверхности земли находится только полметра этого сруба, и всё это перекрыто накатом из брёвен, ну и обложено дёрном и засыпано землёй, видимо для тепла. Слева от входа печка-буржуйка, по средине узкий проход, который расширяется сразу за печкой, справа широкие двухъярусные нары. В противоположной от входа стене вырублено небольшое окно-бойница, под ним стол, за которым лицом к нам сидит здоровенный бородатый мужик, видимо командир. У них что, тут фетиш такой, всем с бородами ходить? Только если у лесника борода седая, то у командира она чёрная. Ну что же, мы люди не гордые, раз пришли в гости, то и представляюсь первым. Приложив руку к ушанке, рапортую.

— Командир отряда особого назначения, лейтенант Доможиров. — Надо же произвести впечатление на гражданского шпака, хоть он и взял в руки оружие. А лейтенант всё-таки офицер, а не какой-то там сержант, а лычки с ватника я спорол ещё перед рейдом, шинель тоже оставил в роте. Ну и «отряд особого назначения» звучит солидно. — Сидящий напротив меня человек, поднимается во весь свой богатырский рост и представляется в ответ.

— Командир партизанского отряда «Неуловимые мстители» — Борода. — Протягивает он мне свою руку. Мне показалось или действительно? Да нет, не может такого быть… Но вот же они, приметы… Знакомый голос, высокий рост и глаза. Эти глаза не могут лгать…

— Малыш, ты?.. — доходит до меня запоздалая мысль.

— Я, Коля. — Обходит он стол и стискивает меня своими ручищами. Комок так и застрял в горле, а на глаза навернулись слёзы. Преодолев минутную слабость, смахиваю набежавшую слезу и присаживаюсь на нары рядом с Малышом.

— Как ты?.. С кем?.. Какими судьбами?.. Кто из наших жив?.. — Посыпались от Емельяна вопросы как из рога изобилия.

— А сам-то ты как жив остался?.. Как выбрался тогда?.. Где пропадал?.. — Не отстаю от него я.

— Погоди. Я сейчас. — Начинает суетиться Малыш, что-то ища и не находя. Потом махнув рукой, выскакивает из землянки и кричит на весь лагерь.

— Маша, иди сюда, у нас гости. — Я тоже вспоминаю о своих обязанностях командира и окликаю гостеприимного хозяина.

— Емельян, со мной ещё пятнадцать человек, один тяжело ранен. Разместить бы надо в тепле, да и поесть с дороги не мешало.

— Займись, комиссар. — О чём-то задумался Малыш. — И как у нас с продуктами?

— Место в землянках найдём, а вот с продуктами плохо. Муки совсем нет. Мяса тоже. Картошка и та мороженная.

— Продукты у нас есть НЗ. Горячего бы похлебать, чайку попить. — Встреваю я в разговор.

— Это можно. — Кивает головой