Бассейн с акулой - Атаман Вагари

себя по платью женщине. Она страстно запрокинула голову, приоткрыла губы. Скинула с себя плащ, раскинула руки в сторону. Дивное платье на ней вспыхнуло, отсвечивая огонь многочисленными блёстками. Жрец стоял рядом и ждал. Она сняла с себя маску и положила её перед собой на пол. А поднимаясь, скинула с себя платье, оставаясь… абсолютно голой!

Когда она вскинула голову без маски и обвела пристальным взглядом толпу, скандирующую имя её бога, во мне всё перевернулось и я едва не вскрикнула от потрясения.

Это была Лизавьетт Рискони. И в свои 44 года она сохранилась отлично до безобразия! Даже у иных семнадцатилетних не бывает такого точёного, нежного, мраморно-упругого тела, таких изящных, соблазнительно очерченных форм бёдер. Копна вьющихся каштановых волос, в которые хотелось зарыться, и синие обволакивающие дьявольскими обещаниями глаза, в которых хотелось утонуть.

Жрец подал ей чашу и нож и в почтительном поклоне мягко отошёл туда, где стоял. Толпа продолжала кричать "Vine", и женщина в повелительном жесте велела всем замолчать. Мгновенно воцарилась торжественная тишина. Женщина присела немного на корточки, опираясь на одно колено, и поставила чашу перед собой на пол. Над чашей она простёрла ладонь, и в следующий миг провела кинжалом по ней, нацеживая кровь в чашу. Её страстные губы что-то шептали, глаза полузакрыты как в предвкушении экстаза.

***

Ему нужно стать невидимым. Мгновенно, для всех этих людей. Которые, кстати, являлись не совсем людьми. Грифон давно подозревал, зачем в этом замке сегодня ночью собрали столько магов, ведьм, колдунов. Многие из них совсем молодые, не оперившиеся. Кто-то даже не знал, что он является магом. Грифон понимал, почему их проверяли на входе, сканируя их ауры – допустить присутствие здесь человека нельзя. Грифон сам успел просканировать охранников. И понял: они опасны. Если дело дойдёт до горячего – их необходимо убивать неожиданно и в первую очередь. Иначе, подключи они свои магические резервы, ни Грифон, ни Сорвиголова с задания могут не вернуться.

За оную Грифон спокоен. Она умная девочка. Пожалуй, единственный из агентов, кому он доверяет до такой степени, что готов был взять её на эту миссию. Зачем он её взял? Нет, не в качестве напарницы: Грифон бы и сам прекрасно справился.

А в качестве ученицы. Да, возможно, что так. Пока с ней ещё куча всего не определено. Но он счёл знаком, когда она, в порыве юношеского максимализма, не подумав, ляпнула – "возьми меня с собой". Нет, Грифон взял её с собой даже не в качестве благодарности за то, что она на блюдечке преподнесла ему данные. Он сам не очень пока понимал, для чего он её взял с собой. Но пока он решил, что она не должна знать, кем он является на самом деле. И кем она сама является. Пусть пребывает в наивном неведении.

Накинув на себя мощную Мантию Тени, Рикардо Кэпчук проскользнул мимо десятков не-людей, погружённых в созерцание ритуала. Один из длинных балконов, расположенный прямо над входом в этот зал, был весь закрыт занавесью, и со стороны могло показаться, что это архитектурный элемент внутренней отделки, декоративный, и не имеет прохода. Рикардо нырнул за этот занавес и стал осторожно продвигаться к центру балкона, стараясь, чтобы занавес не трепыхался. Когда он достиг центра, то слегка раздвинул занавес кончиком взведённого арбалета. Это было в тот момент, когда начался стриптиз.

Затем Грифон потратил довольно много времени, дособирая арбалет и подлаживая прицел. А потом наступила пора его заряжать. Грифон присел на корточки, расслабился и сконцентрировался. Его дыхание стало глубоким и очень медленным. Он снял одну перчатку, прикрыл глаза, держа арбалет так, что одна из ладоней без перчатки накрыла собой дупло для болтов.

Лизавьетт Рискони вышла к не-людям и произнесла несколько приветствий своему богу Vine – кратко и лаконично. Грифон заряжал.

Толпа внизу скандировала имя Vine. Грифон заряжал.

Лизавьетт сбросила с себя все одежды. Грифон заряжал.

Кровь полилась в чашу, Лизавьетт выгнулась назад, откинула голову, закатила глаза и распростёрла руки, с одной из которых падала кровь.

Грифон закончил заряжать, тихо продолжительно выдохнул, надел обратно перчатку, встал и принялся снова целиться.

***

Арона, под взрыв аплодисментов и оглушительного рёва, требующего продолжение шоу и снятия нижнего белья, жеманно усмехнулась. Она лежала на площадке, грудь её высоко вздымалась, и рука нащупала спрятанный в сброшенном платье особый кинжал.

Ведьма достала его вытянула обе руки вперёд, так, чтобы они были над бассейном. И резким отточенным движением порезала себе руку. Толпа перестала реветь и завороженно смотрела, как в замедленной съёмке, как несколько капель крови пролились в волнующуюся поверхность бассейна. Арона отбросила нож, встала и нырнула в бассейн, изящно выгибаясь в прыжке как чемпионка по плаванию.

Её прыжок повлиял на людей, будто они были попугаями. Почти все стали в исступлении прыгать в бассейн, и скоро он набился почти до отказа разгорячёнными людьми. Многие из них уже начали оргию прямо в воде со своими партнёрами и партнёршами, включая Генералиссимуса и Эдриана Браво в первую очередь.

Бассейн изнутри выкрашен тёмной краской и в зале царил полумрак, причём Арона сама накануне распоряжалась, как ставить свет и электрику в помещении. В итоге создалась определённая оптическая иллюзия, и никто даже не подозревал, что под площадкой есть специальные подводные ворота, а за ними ещё приличное пространство.

Сейчас там плавала большая белая акула. Арона под водой нащупала ворота, раскрыла их, проплыла внутрь. Рыба казалась слишком спокойной, она не металась в агонии. Но уже почувствовала кровь и начала проявлять признаки волнения. Большая рыба, очень крупная особь. В длину достигала почти четырёх метров! С очень крупной челюстью. Эта рыба самец. Арона знала, что рыба полностью подчиняется ей, полностью связана с ней. В рыбе заперта невинная душа – Элиза Силлин, подконтрольная ведьме. Подплыв к рыбе под площадкой, Арона дотронулась до её упругого скользкого баллистического тела и при помощи захватов рук и икр взобралась на неё. Она взялась руками за спинной плавник монстра. Раненую ладонь саднило, но Арону, наоборот, возбуждала эта боль. Она обхватила бёдрами мощное и наливающееся свирепостью и алчностью тело акулы и прижалась к рыбине всем телом.

– Ты чувствуешь кровь? – страстно прошептала она, потершись щекой о скользкую и слегка шершавую поверхность кожи акулы. – Это – для тебя. Это затравка для твоего супа. Ты так голоден, мой демон! Я приготовила для тебя праздничный ужин. И сейчас мы пожнём жатву, только ты и я! Вперёд, мой демон!

Вине всегда радовался именно