Край неба - Марк Дж. Грегсон

– Раз в полгода, – тон мастера Коко становится серьезным, – Охота проводит общецеховой призыв. Каждый охотник вправе уволиться с корабля, если считает свою службу на нем нецелесообразной, и призваться на другой. Я знаю, что ты сблизился с командой, Конрад, но в свете нового призыва ты, возможно, захочешь списать их с «Гладиана». Ведь если ты этого не сделаешь, они могут сами захотеть уйти.

– Списать?

– Укомплектовать «Гладиан» проверенными ветеранами. Призыв ожидается крупный. Найдется много способных охотников, которым будет в радость разбогатеть под твоим началом. С надежными людьми заработаешь денег и выкупишь корабль у цеха. Так в свое время поступила и я.

– Вы отвернулись от команды, с которой стали капитаном?

– Они отнеслись к этому с пониманием, – пожав плечами, говорит мастер. – Ничего личного, только дело. Чуть, хм, сложнее пришлось с теми, с кем я успела завязать дружбу. Но ведь друзья склонны потом находить новых друзей. После стольких лет многие из них даже благодарны, что я так скоро порвала узы с ними. Дала им возможность самим стать капитанами на своих кораблях. – В выражении ее лица проявляется юношеский задор. – У меня-то на корабле у них шанса не было, и они это знали.

Я тихо улыбаюсь.

Однако внутри чувствую горечь. Отпустить друзей? Да, у них появится возможность возвыситься на других кораблях; с другой стороны, без них я бы не добился того, чего добился с ними. Мне тогда придется начинать все с нуля. Вот в чем недостаток меритократии: никакой дружбы и преданности. Каждый сам за себя, у всех своих цели, и в конце концов тебя оставят, ведь корона не может быть у всех одновременно.

И все же было бы эгоистично удерживать команду силой. Тоже верный способ лишиться друзей.

Дверь в Тронную залу приоткрывается, и выходит моя команда. Каждый несет на плече по мешку золота, однако на лице Громилы выражение, увидеть которое я никак не ожидал: он полон презрения.

Родерик тоже бросает на меня ошеломленный взгляд. Видимо, на аудиенции случилось нечто такое, что он теперь и слова выдавить не может.

Китон же хочет что-то промолвить, но тут у нее за спиной появляется женщина в безупречном жакете.

– Капитан Конрад, сын Элис, – произносит она, вытянувшись в струнку и глядя прямо перед собой, – его высочайшее величество требует вашего присутствия.

Тяжело вздохнув, я гляжу на посмурневших друзей, а через секунду направляюсь в тронную залу.

Когда же дверь у меня за спиной с грохотом закрывается, я понимаю, отчего команда так странно на меня смотрела. В конце длинной ковровой дорожки сидит тот, кого я ненавижу вот уже шесть лет. Тот, кто все у меня отнял и бросил тонуть в снегу.

Новый король.

Глава 40

Я так сильно сжимаю кулаки, что чуть не лопается кожа перчаток.

Иду по золотому залу, эхо моих шагов разносится среди черных колонн и взлетает к мерцающим люстрам. У каждого столпа – по стражу в белом. Вверху – сводчатый потолок, через окна в котором видны облака. Солнечные лучи с танцующими в них пылинками падают на человека, восседающего на платиновом престоле поверх многоступенчатого мраморного цоколя.

Дядя молча следит за моим приближением, положив унизанную перстнями руку на подлокотник, у которого поставил свою дуэльную трость.

Я останавливаюсь у подножия цоколя, и теперь нас разделяет метра три.

– Дядя, – говорю я.

– Король, – поправляет он и, чуть заметно улыбнувшись, встает. – Возвышение у меня в крови. – Спускается на ступеньку. – И, как я погляжу, у тебя тоже.

При виде уважения на его лице к горлу подступает желчь.

– А ты окреп, – говорит дядя, смерив меня взглядом. – Изменился. Я помню, как еще несколько месяцев назад ты носил рванье и ребра у тебя торчали. Зато теперь ты вылитый лидер. Ты возвысился, племянник.

– Когда ты стал королем?

Немного помолчав, дядя говорит:

– Вскоре после начала Состязания я прибыл сюда и лично бросил Фердинанду вызов. Слишком многие высотники не выказывают должного почтения к титулу и шлют безликие ноты. А вот я заглянул королю в глаза и потребовал его статуса.

Дядя считает себя человеком чести, но я помню, как он управлял Холмстэдом. Он ослабил наш остров, заставил пасть многие семьи вроде Атвудов, которые хоть как-то угрожали его собственному положению.

– Бросать вызов Фердинанду было рискованно, – признает он, – ведь королевская дуэль – это бой насмерть. А наш король был довольно популярен. Видел бы ты, сколько народу пришло на похороны. В общем, он был закаленным бойцом, но под конец жизни размяк. Я убил его на арене за семь секунд.

Дядя останавливается, оказываясь на ступеньку выше меня, так что по-прежнему приходится смотреть на него снизу вверх. В красной куртке и высоких кожаных сапогах выглядит он царственно, а новая ухоженная бородка добавляет ему привлекательности. Впервые за долгие годы в глазах дяди я вижу счастье.

– Впрочем, – оговаривается он, – я здесь не единственный, о ком уже ходит молва. В Скайленде только и разговоров, что о нас, Урвинах. Люди обсуждают твои подвиги во время Состязания. Ты завалил горгантавна пятого класса. В тот же день, когда я стал королем! И все сам, своими руками! – Он покачивает головой. – Сперва я не поверил слухам, но мастер Коко все подтвердила. Расскажи, как тебе это удалось.

– С помощью других.

Дядя молча и пристально смотрит на меня, а потом кивает:

– Да, разумеется. Использовать окружающие тебя инструменты – первый шаг на пути к установлению власти. Ты способный ученик.

Инструменты? Так сказал бы Себастьян. Усилием воли я заставляю себя смотреть на дядю спокойно, без злобы.

– Где твоя трость? – спрашивает он.

– На корабле.

Прищурившись, холодным голосом дядя напоминает:

– Никогда не бросай свое оружие.

– Я охотник.

– Ты Урвин! Власть надлежит демонстрировать постоянно. Даже охотники сражаются на дуэлях. Не за положение, но за честь.

– Я не Урвин.

Он отворачивается и поднимается по ступеням.

– Это пока нет.

Скрежетнув зубами, я говорю:

– Теория доказана. Возвышение у меня в крови.

– У нас в крови, – поправляет дядя.

– Где Элла?

– Есть, – немного помолчав, отвечает он, – темы поважнее, чем…

– У нас был уговор!

У дяди дергается глаз. Никто не смеет перебивать короля: за подобную дерзость меня могут и в темницу бросить. Однако я знаю своего дядю. Я ему нужен. Ибо ни одна женщина, которых он перебрал за свою жизнь, не родила ему наследника.

– Конрад, – с раздражением произносит дядя, – ты воссоединишься с сестрой, но сперва