Кукла 4 - Мир

— Ну вот видите! — улыбнулся с трибуны Павел, говоря на всю площадь без микрофона хорошо поставленным голосом с самой капелькой магии, — Вам не о чем беспокоится, — и лучезарно улыбнулся улыбкой человека, которому точно можно доверять. — наши люди прекрасно знают своё дело и уже работают!

Сейчас, вчера, всегда! Трудятся они, и нет на свете места безопасней, чем эта площадь у трибуны! В общем — оратор он не хуже, чем охотник.

Правда, после этого выступления он куда-то исчез, как видимо разбираться с навалившимися делами. А мы, решили погулять по городу. Дойти до набережной, поглазеть на реку — тоже желтая, но больше! Во всем больше! И в желтизне, и в размеров, а течения и у нас было чуть больше, чем вода стоячая.

Глава 24

Дошли до музей наук — он оказался закрыт по случаю понедельника. Дошли до музея искусств — он был открыт, но был платный и мы не пошли. Нашли статую «большой всадник маленький конь»! Она оказалась вполне реальным объектом города, а не нашей выдумкой для родителей! И расположилась в полузаброшенном и всеми оплеванном скверике прямо за музеем искусств.

И мне кается, сюда музейщики в сортир всем скопом бегают, когда у них канализация забивается! А происходит это у них, как понимаю часто — при нас только две бабы до ближайших кустов бегали, выскакивая из черного входа с весьма характерным ворчанием:

— Да когда же это уже наконец кончится!

Или у них там просто пургена на завтрак, обед и ужин подают-выдают? Но готовят при этом как боги?

Причем, выскочили они почти друг за другом, одна чуть не налетела на другую, сказал «так вот тут кто кроме меня гадит!» и побежала до соседнего куста. А уж запах… Запах долетел даже до нас за сотню метров! Или это они красок место чая налакались⁈

А еще, у статуи, у коня, за которым мы прятались от баб дабы не смущать, были довольно увесистые уши, словно бы это и правда был осел, а никакой не конь, так нещадно зарезанный жадным на бронзу для статуи коня скульптором.

— Полководец Чан Ган Кук, — прочитала сестренка надпись на постаменте, и подняла взор на саму статую, оплеванную голубями и воронами, — А по-моему, голубинец Кучка Тут. — посмотрела она на птичек и их какиши, и повернулась ко мне, — Что-то курочки жаренной захотелось, — посмотрела она на меня взглядом, в котором так и читалось «Давай поедим, а?».

Я вздохнул, подумал — да её же не прокормишь! Подумал — да я же такой же! И пошел с сестрёнкой под ручку в ближайшее заведение, где можно было купить жареную курочку.

— Мальчик… дети, — обратился к нам продавец забегаловки, подавая наш заказ на печеные огненные крылышки, — вы уверенны, что ВАМ стоит ЭТО есть? Плохо ведь будет! Родители заругают! — отговаривал он нас от покупки, которую уже завернул, но пока еще не отдавал.

— Нормально все будет. — сцапала сестрица товар,

Раскрыла, сунула в рот, откусила…

— АААА!

— Я предупреждал. — вздохнул продавец, глядя на орущею девчонку, пучащею глаза.

— Жжется! Жжется! Жжется!

— Их что, так называют… — пробормотал я, и опустил взгляд в низ меню, где был нарисован стручок красного перчика.

Блин! — выпучил я глаза. Продавец понял мой взгляд и закивал, подтверждая мои слова. А я посмотрел на выглядящею ооочень аппетитно курочку, пожаренную на открытом пламени, и щедро покрытую красным порошком.

— Я думал, что такое название из-за метода готовки… — по шкрябал я красную субстанцию пальцем, и понял, что я такое в рот не потащу.

— ЖЖЕТСЯ!

— Это заоблачный перчик, сынок. — улыбнулся продавец, и жестом предложил купить мне воды для сестры, бегающей вокруг, с вытаращенными глазами, — Один из самых острых перцев мира!

— Заметно. — поглядел я на сестренку, и пошел тушить пожар минералкой.

Полил на неё, полил в неё, прополоскала она горло… и мы пошли заедать остроту молочными коктейлями — их словно бы специально продавали в соседней лавке, и словно бы специально в противовес огненно-красно-рыжей лавчонке с курицей, та лавка был выкрашена в нежно блювотно розовой — только для дам! Ну или детей. А поскольку мы — дети! Нам — можно!

После мы еще некоторое время проболтались по городу, а уже потом, ближе к вечеру, вернулись в ассоциацию, предварительно переодевшись в укромном уголке в свой уже привычны и засветившийся наряд. Пусть нас тут знают именно такими! А парочку деток в свободных одеяниях «Пижончики!» и с зализанными назад волосами знают, как просто детей каких-то воротил! Правда, пред охранниками мы все равно уже засветились, но это другое.

Павел был все еще в ассоциации, и все еще был занят — он как бы и живет то тут! А сейчас поди и ночует в кабинете. Мы решили не беспокоить человека пока он там разгребает проблемы, часть из которых ему подкинули мы, и спросили, где бы мы могли остаться на ночь.

Оказалось, тут есть и спальный корпус! Что как гостиница для охотников, и в которой можно остановится переночевать, если больше некуда пойти. Ну и если хочешь, так сказать, пожить в безопасности охотников. В окружении своих. Или не хочешь таскаться по городу. Или… еще почему, решил никуда не ползать и «встать лагерем» прямо тут.

Конечно же мы решили тоже никуда не шарашиться во мраке, блуждая по городу в поисках невесть чего! Попросили себе номер — местечко нам без проблем нашли и выделили, без лишних слов и танцев.

Вполне обычный номер с двумя койками у разных стен, парой шкафов, душем и туалетом. Очень пристойно в общем! И первым делом разместившись, мы стали искать и убирать все камеры, прослушки, микрофоны, артефактные записывающие устройства и прочие прибомбасы, что только смогли найти в данном номере.

Нашли аж двадцать штук! Четыре камеры, две из которых одинаковые, остальные нет, и были запрятаны глубже. Три фото ловушки в душе — видимо за брутальными мужиками подглядывали текущие самки! Ведь этот номер в условно мужитском крыле, хотя и деление то чисто условное. Одну фото ловушку сестренка вынула прямо из унитаза, и непонятно, её туда специально сунули, или уронили — она там была явно давно, и вся окислилась от воды!

Еще одну нашли под