Дитя минувшего - Кристина Веда

Точно гусыня он сел к ней на колени и выглянул в окно.

Солнечный свет лился с окна, освещая маленькую деревенскую комнату. Я лежала под окном на твердой постели с высокими подушками. Пахло пылью и древесиной.

Недавние события мелькали в сознании как далекий и страшный сон, но я должна была спросить. О дедушке, о Морозе, но первым прорезался вопрос:

– Где Марк?

Касим опустил клювик, от чего сердце пронзила смесь эмоций от тревоги до радости, но тут нашлась Доля.

– Он исчез.

– К-как исчез?

Доля заправила золотые, пушистые волосы за ухо и объяснила.

– После битвы с Морозом он исчез. Какое-то время духи тревожились и искали его, но земля сказала мне, что Марк её больше не касается.

– Он умер? – почти выдавила я вопрос и замерла в ожидании.

– Не знаю.

Я посмотрела на Касима, но он также не знал, что мне ответить, потому я вернулась к сестре.

– Разве ты, не знаю, ты не видишь его в будущем? Точнее, в моем будущем, его нет?

– Я понимаю, о чем ты. Мои видения рваные и непроизвольные, но Марка я не вижу. Возможно, его нить оборвалась, а может он затаился…

Я упала обратно на твердые подушки, закусив губу. Голубые глаза сверкнули в воспоминания, закружили в танце, а сердце заныло. Он предал меня. Но не мог покинуть сердце и хриплый голос все раздавался эхом в голове. Твердые руки все продолжали поправлять мою позу перед нападением с деревянным мечом. Но все это было лишь воспоминанием.

Касим вырвал меня из раздумий тихим карканьем:

– У нас есть другая проблема.

С этими словами меня заставили встать с кровати. В шкафу, среди огромного количества простыней и тканей нашли белое, деревенское платье, похожее на рубаху. Кожу спины также тянуло, но я боялась спросить, что с ней.

Накрахмаленная ткань хрустела, но была лучше пропахшего гарью платья Коляды. Я хотела поправить волосы, но не нащупала длинную косу. С ужасом я коснулась головы и спустилась здоровой рукой к плечам, докуда доходили слипшиеся, обожжённые, когда-то белые пряди.

Они и моя обугленная кожа были ценой спасения Хранителя и платой за попытку обмануть время.

Через деревянные сени, где каждый шаг провожал скрип половиц, мы вышли на улицу. Солнце на мгновение ослепило, и я зажмурилась, привыкая к звукам.

Где-то далеко голосил петух, его пение смешивалось со сплетнями птиц. Звонким, веселым. А главное живым. Жизнь обрушилась на меня, и я встретила её с благодарностью в сердце, подставила лицо солнечным лучом.

Оказалось, что мы были на окраине деревни, там, где изба с покосившейся крышей стояла на опушке, старая, но не забытая и за ней продолжала ухаживать ссохшаяся старушка. Бывшая знахарка приняла ночных гостей так, словно чувствовала их приход, а потому легко пустила на постой.

В воздухе пахло животиной и навозом, но чем дальше от дома, тем больше свежий воздух дразнил и манил в поля.

– Она сидит там, – каркнул Касим, устроившись на моем плече.

На старой лавочке, покрытой облупившейся зеленой краской, сидела девочка. Она пряталась в тени, изучая голубое небо и прислушиваясь ко всему так, будто видела впервые.

Доля прошептала:

– Я нашла её свернувшейся в калачик. За горящим домом. Видимо, когда Мороз схватил нас и потащил обратно, мы как паровозик зацепили друг друга.

Я по-новому посмотрела на девочку, с интересом и страхом от содеянного.

– Так значит мы успели вытащить её за мгновение до смерти? – тихо спросила я, чтобы Алина не услышала.

Касим кивнул и я вновь спросила:

– Но почему она белая?

Мы уставились на девушку, от черных кос которой остались только белые, точно покрытые инеем, и смуглая кожа также стала белой, точно из снега. Фарфоровой.

– Может это влияние Мороза, – предположила Доля и сошла со ступеней. Её босые ноги потонули в траве. – Она ничего не помнит и сидит так уже второй день, наблюдает за солнцем. Думаю, она напугана. Я пойду к ней.

Я кивнула сестре и отвела взгляд от Алины, которая отстраненно посмотрела на подошедшую Долю. На мгновение зависть кольнула спину, и я пожалела, что на её месте был не дедушка. Но тут же отмахнулась от этих мыслей.

Свой выбор я сделала еще в горящей избе.

Я обняла себя за плечи и также спустилась со ступенек. Ноги потонули в охлаждающей траве, какая-то букашка пробежалась по лодыжке. Ветерок подул в лицо, и я распахнула глаза. Уставилась на Касима, вдруг вспомнив:

– А где Вихрь?!

Касим молчал и я было подумала, что он вновь будет скрывать от меня правду, чтобы сберечь, но он заговорил через минуту. Скорбно и виновато.

– Вихря больше нет.

– Ч-что это значит?

– Вихрь осколок неправильно погибшей души. Молодой души, Миша.

– К чему ты клонишь?

– Я считаю, что Вихрь был осколком души Алины, но так как её вернули, он исчез. Рассеялся с ветром.

Я уставилась на Алину, что внимательно слушала Долю и с интересом наблюдала за небом. Как Вихрь, что стремился жить и просто наслаждался лучами и природой.

– Помнишь, как клубок не отпустил Марка, когда он хотел уйти?

Я уставилась на Касима, вспоминая ту ночь. Красные нити засияли и обвились вокруг парня, не позволили покинуть поляну.

– После битвы с Полуденницей я был занят и не сразу понял, почему нас повело не просто в лес, а прямиком к Марку.

– Почему?

– Кто взял клубок, что бросить его на тропу?

Я задумалась и воспоминание мягко коснулись сознания.

– Его достал Вихрь.

– Вот-вот, – согласно каркнул Касим, – клубок считал желание своего нового владельца – Вихря, и повел его к тому, чего он больше всего желал. К семье.

– И если Вихрь осколок души Алины…

– …нас вывело к брату Алины, и пока клубок не взяла ты, тот отказывался отпустить Марка.

Пазлы сошлись и я по-новому посмотрела на Алину. Наши взгляды встретились, но как бы я не искала, не нашла ничего от моего друга. Во взгляде Алины застыли льдинки, и жажда жизни пропала.

А может я боялась не увидеть в ней Вихря и признать, что прощаться мне придется не только с дедушкой, но и с верным другом. И я подняла взгляд на голубое небо, вновь обняла себя за плечи и позволила ветру унести мою печаль, убаюкать её и усыпить глубоко в сердце.

Только ветер теперь мог осушить слезы и понять мою боль. Он был также волен и при этом одинок, как и я.

Без дома.

Без планов.

Пару дней я жила