Старые недобрые времена 3 - Василий Сергеевич Панфилов

Рвануло так, что земля под ногами дрогнула, да не как при пушечном залпе, а будто целый пласт почвы на мили вокруг вздохнул полной грудью. Укрепления южан, только что казавшиеся неприступными, будто провалились в огненный ад! Было — и нет…

Но ещё не упали вниз комья земли, когда наши солдаты и офицеры выдохнули, как один человек, и крикнув «Вперёд!» бросились в атаку. Никогда я не видел такого воодушевления и такой решимости! Клянусь — кажется, я едва успел моргнуть, как увидел спины в синих мундирах на позициях южан!

Это был решительный, бесповоротный разгром, не было никакого хоть сколько-нибудь организованного сопротивления со стороны конфедератов! Погибло свыше тысячи южан, количество пленных в разы больше, но главное, леди и джентльмены, это полностью деморализованные пленные! Напуганные, растерянные, не помышляющие о каком бы то ни было сопротивлении, покорно сдающие оружие и с потерянным видом садящиеся на землю, не осознавшие ещё, что они живы.

Сражение на других участках фронта продолжалось ещё несколько часов, но в прорыв, организованный сапёрами капитана Меррила, вошли войска Армии Союза, и все укрепления южан, выстроенные такими трудами, оказались бессмысленны. Всего один инженерный батальон, леди и джентльмены! Один! А ведь этого только начало!

Union Tools Machinery в настоящее время наращивает мощности, и я не сомневаюсь, что наша армия, распробовав новинки, сумеет употребить их должным образом. В настоящее время я решительно не вижу, как южане могут ответить на такой вызов!

Инженерный корпус показал, что наша Армия воюет по последнему слову Науки, и это наполняет меня чувством гордости за страну.

А теперь представьте, леди и джентльмены — если наши сапёры могут прорывать вражескую оборону с таким оглушительным успехом, то как они сумеют организовать оборону наших позиций? У Конфедерации не осталось никаких шансов выиграть войну, и её окончание, полная и решительная капитуляция, не за горами. Отсчёт времени пошёл, леди и джентльмены!

Я не военный эксперт, но полагаю, этой весной война закончится Победой! Нашей Победой!

Эпилог

№ 1 Американская мечта

Не успел ещё растаять снег в Нью-Йорке, как несколько преждевременные разговоры о том, что Конфедерация начала трещать по швам, переросли в уверенность. Первые полосы в газетах едва ли не каждый день выходят с броскими заголовкам, и хотя энтузиазм прессы порой избыточен, а репортёры выдают желаемое за действительное, но иногда сбываются самые смелые прогнозы!

К апрелю 1864 года поражение Конфедерации стало неизбежным. Капитуляция южан откладывается исключительно потому, что верхушка Юга, не то оторвавшись от земных реалий, не то желая выгадать особые условия сдачи лично для себя, тянет время. Британия, желая посредничества, тоже тянет время пытается выгадать какие-то преференции для себя, и не безрезультатно.

Сложные схемы с банковскими долгами, выкупом земли через третьи руки, уплатой контрибуции, стыдливо замаскированной словесными кружевами и делёжкой промышленности Юга уже начались, хотя капитуляции, официально, ещё нет.

Конфедерацию рвут на части, и… горе побеждённым! Ещё ничего толком не началось, но прогнозы для Юга самые неутешительные.

Отчасти — потому что нет иного выхода, и побеждённых нужно ломать через колено, встраивая в новые реалии. А они, побеждённые, не хотят встраиваться, и жаждут реванша. Поэтому или так… или новая война через десять-двадцать лет, но уже, быть может, с европейскими союзниками.

Отчасти — потому, что невозможно удержать тех, кто хочет взять своё по праву победителя, по праву Силы. А ещё — падальщики… те, кого потом назовут «саквояжниками».

Ещё не подписана капитуляция, но они уже там, где на землях Юга встали войска Севера, и грабят ведут бизнес, используя административные и военные ресурсы, мало чего стесняясь.

За минувшие недели Георг похудел, осунулся, приобрёл мешки под глазами…

… и несколько миллионов прибыли, хотя отчасти весьма эфемерных. Акции, сельскохозяйственные земли, участки под строительство и долговые обязательства тасуются причудливой карточной колодой.

На Юг он не суётся, отчасти брезгуя славой падальщика, отчасти ведомый здравым смыслом. Сейчас, да и в ближайшее время, там можно немало приобрести, но вот удержать — не факт! Слишком много переменных, а ещё больше — желающих урвать свой кусок вопреки Закону, совести и даже здравому смыслу.

А вот потом, через год-два, когда южане насмотрятся на саквояжников, хлебнут военного положения со всеми вытекающими, то приход на земли Юга Union Tools Machinery будет воспринят совершенно иначе.

Ну а прибыли… без них он не останется, и собственно, всё и без того очень неплохо. Зарабатывает он, как бы странно это не звучало, на саквояжниках и спекулянтах. Они, желая сверхприбылей, ждущих их на Юге, закладывают свои дома и участки, продают акции… а Шмидт покупает — отчасти сам, но в основном через посредничество банка.

Он не подогревает этот азарт, а напротив, пытается как-то нивелировать последствия, предупредить, объяснить…

… зная, что всё равно не послушают! Но репутация порядочного человека, это уже хорошо.

А ещё — репутация гения и пророка, изобретателя… и да, это всё о рекламе. В прессу Шмидт вложился и продолжает вкладываться, выкупая акции популярных газет, покупая редакторов и журналистов — с тем, чтобы в каждой статье о новой победе был он — так или иначе!

Упоминания динамита и пироксилина, станков от Union Tools Machinery, благотворительности для ветеранов от него самого. Словом — решительно всё, чтобы у американского обывателя образ Union Tools Machinery и Георга Шмидта закрепился в голове, став символами Победы и Америки. Ну а динамит и пироксилин, соответственно — Оружием Победы.

Цинично? Да! До не воспользоваться подобной возможностью — глупо! Сейчас можно «врасти» в Америку с корнями — так, что и не отдерёшь потом!

— Экстренный выпуск! — прервал его размышления истошный фальцет мальчишки газетчика, ввинтившийся на верхние этажи, — Южане отходят по всему фронту! Боевые действия приостановлены, ведутся переговоры!

Эпилог

№ 2 Санкт-Петербург, 1880

Стоя у окна в своём кабинет, Александр II смотрел на Неву, чувствуя лёгкую тоску и нежелание заниматься столь серьёзными заботами, как промышленная политика огромной, могучей, но неповоротливой, инертной Империи. По крайней мере, не сейчас…

" — Они не понимают, — мелькнула в голове императора почти бессвязная мысль, пока он, отвлёкшись от доклада, разглядывал водоносов и прачек, суетящихся возле исходящих паром прорубей, — и никогда не поймут! Пылинки… и все эти миллионы пылинок со своими судьбами