Жестянка 2 - Вадим Владимирович Денисов

и дикие кошки. Там и махайрод подтянется. Впрочем, даже признанный хозяин саванны не сможет навести здесь порядок. Не забудем о голодных грифах, нетерпеливо нарезающих круги всё ниже и ниже, за ними прилетят орлы поменьше, ну и все остальные крылатые любители мяса, вплоть до ворон и змеееда.

А я, между прочим, запланировал суточный отдых. Сильный стресс, знаете ли. Где ещё можно быстро прийти в себя, как не среди такой красоты? За это время мы осмотримся, прислушаемся, понаблюдаем за рекой. Узнаем, чем жив этот берег, а чем противоположный. Да и к самой реке присмотреться не помешает: что тут ловится, кто водится. В конце концов, нам ещё переправляться через неё.

Здесь действительно отличное место. Пока гигант жил в роще, отдыхая в тенях между купаниями в прохладной воде, ни единому живому существу в голову не могло прийти идея своей назойливостью потревожить этот кошмар. Убеждён, с гигантом не справится даже саблезуб.

Что же, гостиница свободна, можно и нужно занимать. Таким образом, соседствующее шумное и крайне беспокойное пиршество нам категорически не нужно. Будем убирать.

Глядя на лица друзей, я понимал, что их тоже подзуживает вывалить на стол предложение торжественно похоронить убиенного многорога в собственноручно выкопанной яме. Остроумно же.

— Предлагаю провести саночистку сразу, прямо сейчас.

Никакого энтузиазма на уставших физиономиях личного состава не появилось, так что ответы были очевидны.

— Может после сна?

— Или часа через три…

— Ребята, если мы сейчас расслабимся, то сегодня точно ничего с этой тварью не сделаем. А сейчас, на оставшемся запале, сделаем, и довольно быстро! Поверьте мне, лучше сделать всё и сразу. Зато потом полный расслабон! Ну как?

Друзья подумали и согласно кивнули.

— Так, бредить насчёт могильника и заниматься поиском подходящих ям, которых здесь нет, мы не будем, — сразу взял многорога за рога Пикачёв.

— Лопатой махать ломает, — подтвердил Мустафа. — Значит, что мы делаем?

— Вяжем, перетаскиваем, осматриваем новую базу, обустраиваемся, профит! — коротко и ёмко ответил Пикачёв.

— Командир, у нас там вроде бы медицинский шнапс был… — хитро вспомнил Мустафа.

— Зачем медицинский? У хорошего командира и фирменная гражданская версия всегда припасена, из дубовой бочки, — важно сообщил я.

— Куда тянем! — с нетерпением спросил Спика.

— Предлагаю никуда не тянуть, то есть, с места на место не перетаскивать. Давайте сбросим труп с глайдера в реку! Привяжем, а потом с борта обрежем конец. Налимы местные наверняка есть, щуки там всякие, раки… Пусть рыбки порадуются! Зато ни следов, ни запаха. Р-раз! И концы в воду! — Хайдаров рассказал свой гениальный план очень стройно и чётко.

Вот только…

— Чё вы на меня так смотрите?

— Мустафа, вынужден открыть тебе один государственный секрет, после чего тебя придётся расстрелять, — медленно заговорил Пикачёв. — Дело в том, что глайдер над водой не ходит. Вот не ходит, и баста. Разве что через ручей по инерции.

— В смысле? Ах, в этом… Ну да, помню, конечно, не ходит, гад, — Хайдарову срочно требовался запасной план, и он появился!

— Тогда так: надуваем лодку, ставим мотор. Поднимаем гравилёт… Нет, сначала привязываем тушу, потом поднимаем. Гравилёт привязываем к надувнухе и тянем на глубину. А там Пикачёв обрезает конец…

— Ты точно знаешь, что такое масса и инерция? — перебил его Спика.

— Ну?

— Конец загну! Реально считаешь, что к воздушному шару можно привязать пятиэтажку и затем водить его на верёвочке силами одной весёлой школьницы с бантиками? А потом искренне возмущаешься, почему твоё гениальное изобретение массово не используется в промышленном транспорте?

— Всё, Мустафа, прекращай, — поморщился я. — Вяжем монстра, затем вы вдвоём тянете его на другой берег Форелевой. За естественное препятствие.

— А ты? — удивился Пикачёв.

— Беру спиннинг, сажусь на бережке и смотрю на представление из партера. Заодно стараюсь вытащить пару-тройку больших и жирных хвостов. Пожарим их на рожнах. Для закуски.

— А мы окорок отрежем, — вспомнил Спика.

Ну, не знаю…

Через тридцать минут я воткнул ботинки в мягкий песок на излучине, принял от Мустафы спиннинг и «ксюху».

— Не боись, мы сверху за тобой понаблюдаем, — пообещал Спика.

— Замётано.

Гравилёт поднялся сам и медленно вытянул за башку огромную тушу многорога. Вот вам и ещё одно сюрреалистическое зрелище. Я глубоко вдохнул живительный речной воздух, внимательно огляделся вокруг, поправил на груди автомат и вытащил из заветной прозрачной коробочки любимый рапаловский воблер.

Здравствуй, рыбка моя, давно не виделись.

Глава 20 У переправы

— Что-то не везёт мне сегодня, — сокрушённо доложил Мустафа, присаживаясь на камень рядом. Он уже третий раз поднимает гравилёт, согласно заветам главного связиста Пятисотки размещая штыревую антенну повыше.

— Наверное, холмы мешают. Или погода. Или ионосфера со стратосферой плохие.

— Это как? — заинтересовался я.

— Да чёрт его знает, как, плохие они, заразы… Что-то мешает, короче.

Хайдарову всего лишь один раз удалось наладить связь с Пятисоткой, и длилась она не больше минуты. За это время он всё-таки сумел сообщить радисту Некрасову, что у нас рейд идёт по плану, группа двигается без потерь, достигла Большой реки и готовится к переправе. На том всё и рухнуло — затрещало, засвистело, и связь прервалась. Обратной информации получить не удалось. Я не знаю, как идут дела в гарнизоне.

Мы сразу подтащили к берегу два коротких бревна, но сидеть предпочитаем на прогретых камнях. Их на берегу два. Первый — огромный серый валун размером с трамвай, с одной стороны которого выросло большое раскидистое дерево. С этой же стороны на каменюгу с трудом, но можно забраться. С огромного валуна хорошо наблюдать за рекой, но мешает одно обстоятельство — на нём ты, как на витрине, с другого берега при остром зрении можно заметить и без бинокля.

Второй камень лежит на песке в пяти метрах от дерева, и он гораздо меньше. Поверхность такая же ноздреватая, но плоская, удобная, ноги свисают. И метров пятнадцать до обреза воды.

— Пикачёва пора будить? — вяло поинтересовался расстроенный Мустафа.

— Не надо, пусть поспит. Чувствую, будем меняться.

— То есть, не торопимся?

— Не торопимся.

И мы замерли рядом, наблюдая за неспешным течением немного мутной коричневатой воды. Иногда мне казалось, что в ней мелькают какие-то тени, порой довольно крупные. А кое-где вода временами действительно всплескивала, а то и кипела,