Оракул с Уолл-стрит 1 - Алим Онербекович Тыналин

— я кивнул. — Двойной рычаг означает экспоненциальный рост при продолжающемся подъеме рынка. Конечно, риски пропорционально выше, но именно поэтому я ограничиваю временной горизонт этих инвестиций.

Я знал, что Goldman Sachs Trading Corporation станет символом спекулятивного безумия конца 1920-х. В декабре 1928 года компания преобразуется в закрытый инвестиционный фонд с капиталом в сто миллионов долларов.

К 1932 году траст потеряет девяносто девять процентов стоимости. Но до этого в течение нескольких месяцев акции будут расти стремительными темпами, подогреваемые верой инвесторов в непогрешимость Goldman Sachs.

— Четвертое направление. Коммунальные предприятия Флориды и Калифорнии, — продолжил я. — Electric Bond and Share Company, особенно их подразделения в растущих регионах. Десять тысяч.

— Коммунальные компании? — Фергюсон выглядел удивленным. — Это же обычно консервативные инвестиции.

— Не в случае с Florida Power Light и California Electric. Эти штаты переживают строительный бум, население растет экспоненциально. Коммунальные компании там демонстрируют темпы роста, больше похожие на технологические стартапы, чем на традиционных поставщиков электроэнергии.

Я не упомянул, что флоридский бум скоро закончится катастрофическим обвалом цен на недвижимость, а калифорнийские коммунальные предприятия погрязнут в долгах. Но до этого их акции вырастут еще как минимум на сорок-пятьдесят процентов

— И последнее, — завершил я, — совсем спекулятивная позиция. Пять тысяч долларов в Manhattan Electrical Supply Company.

— Никогда о них не слышал, — признался Фергюсон.

— Небольшая компания, производящая электрические компоненты. Недавно они получили крупный контракт на поставку оборудования для новой системы электрификации железных дорог Пенсильвании. Информация еще не отражена в цене акций.

Это чистая правда. Manhattan Electrical Supply действительно получила этот контракт, о чем было объявлено в узкоспециализированном отраслевом журнале, не привлекшем внимания широкой инвестиционной публики. В течение следующих месяцев акции вырастут вдвое, прежде чем компания станет одной из многочисленных жертв Депрессии.

Фергюсон просмотрел список и поднял взгляд:

— Мистер Грей, при всем уважении, эта стратегия кажется нехарактерно рискованной. RCA на пике популярности, инвестиционные трасты с двойным левереджем, малоизвестные компании с сомнительными перспективами…

— Именно поэтому я ограничиваю срок этих инвестиций шестью-восемью месяцами, — напомнил я. — Это не долгосрочная стратегия. Я просто использую текущий рыночный импульс для краткосрочного приумножения капитала.

Фергюсон задумчиво постучал карандашом по столу:

— А что насчет ликвидности? При таких высоких позициях в относительно неликвидных инструментах выход может оказаться проблематичным.

— Я предвижу это, — кивнул я. — Поэтому предлагаю заложить в стратегию поэтапный выход, начиная с марта следующего года. Сначала наиболее ликвидные позиции, затем остальные. Кроме того, я установлю фиксированные уровни для частичного закрытия позиций при достижении определенных ценовых порогов.

Я протянул Фергюсону еще один лист бумаги, где была расписана детальная стратегия выхода для каждого актива.

— Впечатляюще, — признал он, изучая мой план. — Вы действительно продумали все до мелочей.

— В агрессивных стратегиях дисциплина важнее всего, — заметил я. — Легко поддаться эмоциям и жадности, особенно когда позиции начинают генерировать значительную прибыль.

Фергюсон кивнул:

— Это верно. Большинство трейдеров именно так и проигрывают. Не имея четкого плана выхода или не придерживаясь его.

Он вздохнул и отложил карандаш:

— Хорошо, мистер Грей. Мы сделаем все, как вы просите. С использованием стандартного маржинального плеча один к десяти ваши сто тысяч долларов контролируют позицию примерно в миллион. Учитывая ваш успех с Consolidated Oil, я готов предоставить вам такой кредит.

Я достал из портфеля конверт с банкнотами:

— Вот обеспечение. Сто тысяч наличными. Как быстро вы сможете открыть позиции?

— Крупные позиции, особенно в RCA, потребуют поэтапного входа. Не хотелось бы создавать излишнее давление на рынок, чтобы не поднять цены против нас, — Фергюсон сделал пометки в своем блокноте. — Думаю, три-четыре дня на формирование полного портфеля.

— Вполне приемлемо, — согласился я. — Будет ли необходимость в дополнительных документах?

— Стандартный договор на маржинальное кредитование, плюс специальное соглашение о краткосрочном характере инвестиций, — он достал из ящика стола несколько форм. — Просто для формальности, чтобы обе стороны четко понимали временные рамки и условия.

Я быстро просмотрел документы и подписал их именем Роберта Грея.

— Вам не интересно, почему я так уверен в необходимости выйти из этих позиций к весне? — спросил я, передавая подписанные бумаги.

Фергюсон задумчиво посмотрел на меня:

— Признаться, этот вопрос возник. Большинство инвесторов сейчас считают, что рынок будет расти еще годы.

— Скажем так, я вижу определенные закономерности, — осторожно ответил я. — Кредитная экспансия не может продолжаться бесконечно. Признаки перегрева появляются все чаще. ФРС уже трижды поднимала ставку, пытаясь охладить спекулятивный пыл.

— Но разве это остановило рынок? — возразил Фергюсон. — Несмотря на повышение ставок, акции продолжают расти.

— Именно поэтому я и использую эту возможность сейчас, — сказал я. — Но к весне ситуация может измениться. Чем выше поднимется рынок на спекулятивных ожиданиях, тем болезненнее будет коррекция, когда реальность даст о себе знать.

Я не сказал ему, что уже через год Доу-Джонс потеряет более сорок процентов своей стоимости, а еще через два года почти девяносто. Такой прогноз в 1928 году звучал бы не просто пессимистично, а откровенно безумно.

— Что ж, надеюсь, ваше чутье вас не подводит, — Фергюсон убрал деньги в сейф. — Через несколько дней я предоставлю вам полный отчет о сформированных позициях.

Я поднялся и пожал его руку:

— Благодарю за сотрудничество, мистер Фергюсон. И еще один момент. Я бы предпочел, чтобы информация об этих инвестициях оставалась строго конфиденциальной.

— Разумеется, — кивнул он. — Мы гарантируем полную секретность для всех наших клиентов.

Покидая офис Фергюсона, я чувствовал особое удовлетворение. Только что я запустил еще один механизм обогащения. Самый агрессивный из всех. Инвестируя в самые переоцененные и спекулятивные активы конца 1920-х, я намеревался выжать максимум из последней фазы рыночного безумия.

Это своего рода финансовая алхимия. Превратить сто тысяч долларов в полмиллиона за шесть-восемь месяцев, используя знание будущего и рыночные механизмы эпохи.

Рискованно? Безусловно. Но с четким планом выхода до начала серьезного снижения риск был контролируемым.

Я взглянул на часы. Пора возвращаться домой, чтобы снова превратиться в Уильяма Стерлинга и успеть на встречу с Прескоттом.

За это утро я заложил основу для двух абсолютно разных стратегий. Защитное перемещение активов в безопасную гавань швейцарского золота и агрессивная игра на росте самых спекулятивных акций рынка.

Двойная жизнь, двойная стратегия. И с каждым шагом моя финансовая паутина становилась все