Вадбольский 5 - Юрий Никитин

Я поморщился.

— Когда?

Он взглянул с изумлением.

— Пожелания императора то же самое, что повеление. Выполнять нужно немедля и без всяких там!

Я вздохнул.

— Хорошо. Езжайте, я догоню.

Он осмотрел меня испытующе.

— На автомобиле?

— Ну не на лошадях же, — ответил я.

Он понял издевку, ответил кратко:

— Лошадей много, и они дешевле. Нас в России двадцать тысяч, всех на авто не пересадишь.

— Езжайте, — велел я. — Я буду вовремя. Ещё и вас обгоню!

Он отдал честь, а когда поднялся в седло, сказал сильно потеплевшим голосом:

— Дорога к вам просто чудо. Кони совсем не устали, можно было даже не менять на почте. Сами дорогу делали? Спасибо.

Я смотрел им вслед с мыслью, что уже сейчас эти перекладные станции начинают уходить в прошлое. Раньше назывались ямами, оттого и пошли ямщики, ставят по императорскому указу на расстоянии двадцати пяти верст одна от другой, дальше только коней загнать насмерть, но что такое двадцать верст для автомобиля?

А у нас с Мак-Гиллем наполеоновские планы по железнодорогизации страны, вот будет потешный мир!

Тадэуш, завидев меня, ринулся навстречу.

— Ваше благородие, — крикнул он, я услышал в его голосе упрек, — вы куда-то собрались? Давайте я отвезу?.. Ну, как раньше!

Я остановился, кольнуло чувство вины, в своём опромышленном мышлении стал совсем забывать своих гвардейцев, перепоручил хозяйство Ивану и Василию, а оно всё растёт и растёт, половину людей никогда не видел раньше, и что в имении роют и что прокладывают, вот так с ходу и сам не отвечу.

— Скажи сразу, от работы отлыниваешь?

Он ухмыльнулся.

— От упражнений. Бровкин сказал, вы велели упражняться и готовиться к великим битвам. Но какие битвы, вы сами всё решаете! Обидно.

— Не думай, что всё пропели, — продекламировал я, — что бури все отгремели. Готовься к великой цели, а слава тебя найдёт!

Он посуровел, в воздухе в самом деле пахнет большой войной, даже извозчики и кухарки о ней заговорили.

Ещё часа три занимался всякими мелочами, голова всё равно забита мыслями, чего им из-под меня надо, наконец озлился, спустился в подвал, тщательно запер изнутри и шагнул в пузырь.

А дома как всегда некстати попалась в одном из залов Ангелина Игнатьевна, поспешила ко мне, но я оскалился и рявкнул на неё зверем, она отшатнулась, а я сбежал вниз по лестнице, во дворе свежий воздух и пахнет уже не весной, а почти летом.

Через полчаса подъехал к высоким кованным воротам императорского дворца. Воротник вышел нехотя, спросил кто и к кому, после чего сразу засуетился и бросился бегом распахивать створки ворот.

Я нагло оставил автомобиль почти у крыльца, надо будет — отгонят, встречающий обер-шенк быстро повел меня сразу в личные покои императорской семьи.

Обер-шенк шагает быстро, видя, что поспеваю легко, в убранстве анфилады комнат, через которые идёт, всё та же имперская властность, дабы не забывали, что держава в первую очередь, но золота и пышности меньше, показуха для дела, а для себя Николай I предпочитает солдатскую простоту.

В кабинете у окна великий князь Александр с недовольным видом смотрит во двор. Меня запомнил при покушении и с того момента очень не любит, спасён мальчишкой, кадетом, как же стыдно, вся продуманная система охраны облажалась, а этот кадет оказался единственным, кто не бегал и не вопил в ужасе, а быстро и хладнокровно застрелил напавших. Лучше бы, если бы и его там застрелили.

Император не стал отодвигать бумаги в сторону, а лишь приподнял голову, показывая, что разговор не будет долгим, пара минут и то честь для простого барона.

— Поступили докладные насчёт твоих винтовок, — сказал он хмуро. — От всех комитетов, в том числе и самые важные — от Раевского. Да, запоздали с твоими винтовками, у тебя же первые образцы были ещё полгода тому?..

— Да, — ответил я и снова поклонился, спина не треснет, а власть имущим это нравится. — Доработанные вручную.

— А сейчас у тебя уже завод?

— У Мак-Гилля, — уточнил я. — Но работает пока не в полную силу. Недостаёт нужных станков. Англия отказывается продавать всё, что можно использовать в военных целях, к тому же нужно нанять и обучить способных людей, а кузнецы и жестянщики не хотят переучиваться. Выпускаем малыми партиями.

Он сказал хмуро:

— В сообщениях сказано, очередь такая, что продажи расписаны на год вперёд? Сейчас, когда мы в состоянии войны, нам винтовки твоего образца очень нужны. Необходимы!

Я был готов к такому вопросу, ответил предельно почтительно:

— Ваше величество, моя мастерская не может обеспечить потребности армии. А заводы только строим и пытаемся наладить массовый выпуск готовой продукции. На это уйдёт полгода-год.

Он поморщился, словно хлебнул уксуса.

— А если бросить на это дело всю мощь нашего оборонного ведомства?

— Быстрее не получится, — ответил я с сочувствием. — Если ускорить рождение ребёнка, будет либо больной, либо урод, а то и вовсе мёртвый.

Оба ждут, что скажу, дескать, надо было начинать раньше, но не буду наступать на больную мозоль, у них и других проблем хватает, упустили эту мелочь, очень важную мелочь, как оказалось, теперь можно в глаза тыкать.

Великий князь наконец с подчеркнутой ленцой повернулся от окна, высокий, как и отец, крупный, как и все Романовы, с большими чуть навыкате холодными голубыми глазами.

— Знаешь, барон, — сказал он хмуро, — я бы тебе и ломанного пряника не дал. Слишком борзый и наглый, чинов не признаёшь. Но Раевский провёл трёхступенчатые испытания твоих винтовок… Оборонный Совет, который он основательно почистил, заявил, что эти винтовки не только лучшие в мире по огневой мощи, но их проще обслуживать, меньше приходят в негодность, а по цене такие же, как и старые, что заряжаются с дула!

Я чуть поклонился, но промолчал. Он уже сказал то, что было ясно полгода тому.

— Государственный Совет, — сказал он с явной неохотой, — полагает тебя полезным Отечеству. И начали уламывать нас наградить тебя.

Он сделал паузу, наблюдая за моей реакцией, я сделал абсолютно индифферентное лицо, обронил:

— Вы самодержцы, что вам чье-то мнение?

Он поморщился, перевёл взгляд на императора, тот сказал со вздохом:

— Ты прав, барон. Поступаю по-своему, но и руководствуюсь мнением уважаемых мною людей. Не в той мере,