"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

из другого теста слеплен? Я тебя прошу в себя верить. Я вот — верю. Делай расчёты, разрабатывай сначала изделие, потом под него оборудование. И алга — завалим Степь новым оружием.

— Вы… то есть ты, так легко рассуждаешь. Оно же, кроме всего прочего, в запрещённых списках.

— Опять-таки, это запреты крупных держав. У нас, в нашей маленькой, но гордой стране, таких запретов нет.

— А если имперцы будут против?

— Ну, как можно спорить с людьми, у которых есть много хороших автоматов? Они могут попросить монополизировать сбыт или чтобы поставки велись только к ним. Ну, армия и флот империи — это тоже большой рынок.

— Хм. Буду пробовать. И утру нос тем гнусным старикам из Тулы, что меня со свету сживали.

— Это та решительность, что ты от меня ожидал и просил? Денег тоже проси, сколько надо.

— Вообще-то я подводил к тому, чтобы Вы… ты нанял на это дело крупное конструкторское бюро в империи.

— Фигня. И проектируй патрон сразу под порох. Выбери синтетический порох, удобный нам, и мы будем его изготавливать на месте. В Николае.

— Постой, это же мне же и налаживать производство? Опять на мою голову геморрой?

— Геморрой произрастает в другом месте.

Глава 14

Зов Вечного города

Мобилет завибрировал, на нём отобразился номер Нианзу, руководителя посольства в Кустовом.

Пришлось сбросить скорость мотоцикла чтобы рулить одной рукой.

— Алло.

— Босс!

— Да, привет, доброе утро, — я спешил на встречу в портовой зоне, поэтому не был настроен на долгий разговор.

— Тут Харитон на связь вышел.

— Эээээ. Какой Харитон?

— Ну, Харитон, которого мы в Рим отправили, в командировку.

— А, Голландец. И как он там? Магнитиков купил?

— Да. Нет. Не знаю про магнитики. Он не в связи с этим звонил. Доклад закончил по интересующей нас теме.

— Аааа…. Про ту организацию. Ну, он молодец.

— Вот он теперь спрашивают, ему отправлять доклад по почте? Или самому прилететь или как?

— Или как. Скинь мне его адрес, я к нему сам прибуду, потому что доклад это только половина дела.

— Так что мне ему передать?

— Пусть сидит на месте. Может быть, для безопасности сменит район проживания, сядет на новом месте и ждёт меня в гости. Не стоит забывать, что ин… организация то есть, они парни серьёзные и обидчивые. Всё, адрес с тебя, мне некогда.

…

— Их бин Доктор, — мне протянул руку сухой жилистый мужичок неопределённого возраста в круглых очках. Вид он имел немного пугающий и если его можно было принять за доктора, то разве что — за чумного доктора.

— Спасибо что согласились со мной встретиться.

— Не буду врать, — Доктор блеснул кругляшами очков. — Мне обещали денег за то, чтобы я с вами пообщался.

— Вы, простите, немец?

— Их бин. Это проблема?

— Ничуть. У меня несколько знакомых немцев, в первую очередь, Канцлер. Нет, не руководитель Германии, другой человек. Хотя, какие мои годы, может познакомимся и с тем.

Немец равнодушно пожал плечами. Похоже, что на него не произвело бы впечатление и знакомство с руководителем его страны.

— Так. Вы посмотрели город Николай, аэродром?

— Вы создали город из расчёта на транзит авиаторов?

— В том числе. Вообще-то у нас свой речной порт и строится железнодорожный возкал.

— Да и город ваш неожиданной большой. Я летал тут раньше и не помню такого разлива реки. Вы сделали дамбу?

— Нет, всегда так было, просто пока тут были камни и берёзки, это место не казалось никому интересным.

— А чья это земля?

— Моя. И город, здания, аэропорт и долина. Герр Доктор, практический вопрос… Почему вы к нам не летаете? Вы это авиаторы.

— Я думал, вы понимаете.

— Война?

— Война. Понимаете, в лётном деле не шутят. Если в городе карантин, то карантин. Если диспетчер говорит, что посадку не даёт, ты кружишь сколько прикажут. Если он говорит обледенение на полосе и отправляет в аэропорт в ста километрах, разворачиваешься и уходишь. Авиация это дисциплина, нравится или нет. Нет дисциплина — есть могилы. Вы много видели могил на краю посадочной полосы?

— Врать не буду, не видел.

— А я много. Есть лётные правила, война делает территорию запретной. Ну разве ты везёшь что-то прямо туда. И ты должен сто раз подумать.

— А если я заключу мир?

— Мы прилетим. Много не обещаю, но… авиаторы народ разобщённый, каждый одинок в небе, должен думать, как это говорят… своя голова.

— Как мне вашей братии сообщить? Говорят, вы слушаете радио?

— Да, чем ещё в полёте заняться? У некоторых две рации, одна на рабочей частоте, второй шаришь по эфиру, слушаешь о чём болтают другие пилоты, переговоры, иногда что-то непонятное. Музыку тоже слушают. А можно так делать и на одной рации. Потом, на земле чем заняться? Но в вашем регионе радиостанций нет.

— Нет?

— Я имею в виду, там, где радио, есть новостные блоки, есть реклама, можно было бы сообщить туда. Просто рекламу дать.

— Это мы урегулируем. Скажите, а чем я могу ещё повысить привлекательность своего аэродрома для авиаторов?

— Полоса большая и ровная. Топливо нужно, техническое обслуживание.

— Есть.

— Поставьте радиомаяк, чтобы вас удобнее искать было, диспетчера-девушку с приятным голосом. Но вообще полоса — это главное.

— Я вас понял. Будем работать.

Я сделал пометки в блокноте. Вообще-то он уже третий контрабандист с кем общаюсь и все говорят примерно одно и то же. Но главное же, что, авиаторы общаются между собой.

Важно не то, что мы обсудили, а то, что они город Николай видели и разнесут о нём вести по всему континенту. То есть сам факт переговоров важнее чем содержание, как и то, что общением показываю, что руководители города, то есть я — вполне адекватные люди.

— Ну, я тогда отбываю, раз мы всё обсудили? Мне надо улетать, срочный груз в Будапешт. Кто мне оплатит обещанные пятьсот рублей?

— Я и оплачу, — добродушно ответил пилоту. — А большой у вас самолёт?

— Кнехт-триста десять, на двух членов экипажа, грузоподъёмность в три тонны.

— Ого, здоровый. Покажете?

Большой, если сравнивать с моим самолётом, с цельным алюминиевым корпусом агрегат с закрытой кабиной и двумя