S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I - Тимофей Евгеньевич Перваков

пальцем точно надавил в точку чуть впереди угла нижней челюсти, в месте сочленения жевательных мышц с черепом. Одновременно мягко провёл указательным пальцем вдоль основания черепа, оказывая лёгкое давление на нервные окончания.

Реакция была мгновенной: зверёк вздрогнул, его челюсти, спазмировались в последний раз и разжались. Он моргнул, выпустил лапами кожу, а затем, осознав, что уже не кусает, торопливо втянул голову в плечи, как будто пытался осмыслить произошедшее.

Горгон чуть повёл запястьем, давая зверьку возможность соскользнуть, но тот остался сидеть, вытянув мордочку и едва заметно поводя усами, словно анализируя ощущения.

— Запомни, — пробормотал бородач, наблюдая за его поведением. — Если решишь попробовать ещё раз, результат будет тот же.

Зверь, казалось, понял, что говорит ему старожил, и потому спрыгнул с его жёсткой руки обратно к Оскару, после чего забрался к нему в нагрудный карман.

Горгон понаблюдал, как тот едва заметно дрожит, оценивая ситуацию, но не издаёт ни звука.

— Он всеядный, но с явным уклоном в тихую охоту, — наконец проговорил Горгон, чуть приподняв зверька, чтобы лучше рассмотреть его передние лапы. — У него короткие, но мощные пальцы с цепкими когтями, хватательный рефлекс развит, но не агрессивный. Видел, как он двигался? Он не просто лёгкий — он бесшумен. За всё время, что он с нами, не издал ни единого звука.

Он задумчиво провёл пальцем по мягкому меху на затылке зверька, отметив, как плотно тот прилегает к телу, скрывая под собой эластичную кожу.

— Был домашним. Жил у стариков в провалившемся доме, скорее всего, питался с рук. Мир за его пределами для него новый. Возможно, впервые видит что-то помимо своей клетки и окошек квартиры.

Горгон чуть наклонил голову, глядя на Оскара.

— Раз уж ты взял себе ученика, твоя задача — обучать его. Научить, как выживать здесь.

Оскар прищурился, скрестил руки на груди и хмыкнул.

— Научу. И, поверь, без многочасовых лекций.

Горгон усмехнулся краем губ, но ничего не ответил. Оскар Младший тем временем осторожно выбрался к своему хозяину на руку и выглядел так, словно уже принял новый порядок вещей.

Собрав снаряжение, мужчины продолжили торить путь, а их шаги отдавались глухими ударами, словно рабочие молоты по забойному уступу. Вокруг царила стерильная пустота — ни разбросанных инструментов, ни следов прошедшей смены, ни даже тонкого слоя пыли, характерного для разработанных горизонтов.

Шахта так и не успела стать полноценным производственным объектом: вокруг величественно возвышались рудоспускные рукава с одиноко лежащими на них неустановленными лотками, сонные шпуры лениво сидели в горной породе, так и не дождавшись взрывных зарядов, а столь необходимые крепи местами отсутствовали вовсе, обнажая голые пласты хрупких пород. Проходка явно прервалась на этапе закладки: крепёжные анкеры торчали, не соединённые сетками, местами валялись рулоны неразвёрнутого армирующего полотна. К углу уныло прислонился штабель бетонных тюбингов, приготовленных для обделки стволов, но так и не использованных.

Линза позволяла видеть окружающее пространство с потрясающей чёткостью: от мельчайших текстур минеральных прожилок до напряжённых трещин, которые в будущем могли бы вызвать осыпи. На полу кое-где встречались следы тяжёлой техники, но экскаваторы и буровые установки отсутствовали, словно их эвакуировали или же не успели завезти. Вентиляционные шахты, несмотря на наличие приточных коробов, молчали — система воздухообмена так и не была введена в эксплуатацию, что сделало воздух неподвижным и застоявшимся.

Пройдя через необорудованные переходы, миновав недостроенные крепи, группа, наконец, достигла границы кластера.

В проёме, разрезанном границей кластера, тянулся тоннель — идеально ровный. Однако нечто в нём сразу выбивалось из привычных канонов подземных конструкций.

Во-первых, материал стен. Он не был ни бетоном, ни металлом в привычном понимании. Линза, анализируя поверхность, не находила в её составе армирующих волокон или признаков привычного литья. Внешне гладкая, но не глянцевая, без привычных сколов и трещин, она напоминала нечто среднее между высокопрочным композитом и сверхпроводящими сплавами, устойчивыми к перегреву.

Во-вторых, странные углубления, идущие по всей окружности тоннеля с регулярной периодичностью. Они напоминали пазы для крепёжных элементов, но ни следов самих соединений, ни ржавчины, ни технической смазки не было видно — словно детали, которые здесь должны были находиться, испарились.

В-третьих, секционный характер конструкции. Трубопровод состоял из идеально подогнанных друг к другу сегментов — не сварных, не болтовых, а стыкующихся с прецизионной точностью. Промежутки между ними не были швами — скорее, сверхтонкими зазорами, невидимыми невооружённому глазу, но ощущаемыми тактильно.

Марк, находившийся в глубоком унынии, машинально следовал за Горгоном и Оскаром, но этот странный тоннель всё же пробил тонкую щель к его сознанию. В этом месте не было разрухи, пепла, крови — только странная, почти неземная симметрия. Впервые за долгое время он посмотрел на что-то не через призму усталости и боли, а через призму чистого, удивления.

Его взгляд замер на идеально гладкой внутренней поверхности трубы. Искусственная симметрия конструкции, сложная система кольцевых креплений, тонкие проводящие каналы, которых не могло быть в обычном тоннеле, характерные соединения сверхпроводниковых сегментов…

— Мать честная, да это же ускоритель частиц! — выдохнул он.

Горгон лишь победно усмехнулся. Знал, что его товарища выведет из оцепенения лишь нечто подобное.

— Именно. И не какой-нибудь ускоритель, а километровая секция ускорителя частиц с изначальным диаметром почти в триста километров. Одна из крупнейших моделей, когда-либо построенных. А теперь — наш новый источник богатства.

Оскар с недоумением огляделся.

— В смысле? Какие тут могут быть ценности? Это же просто труба.

Горгон покачал головой и медленно провёл рукой по идеально отполированному внутреннему покрытию.

— В этой «трубе» частицы разгоняли до околозвуковых скоростей, сталкивали их в высокоэнергетических режимах, создавая вещества, которые в обычных условиях просто не могут существовать, — произнёс Горгон, проводя ладонью по идеально гладкой стенке ускорителя. — Но здесь речь идёт не просто о коллизиях тяжёлых ионов.

Он медленно повернулся к товарищам, чуть прищурившись.

— В подобных установках получали гипотетические сверхтяжёлые элементы, которые в естественных условиях либо крайне нестабильны, либо распадаются в течение наносекунд. Но в этой модели ускорителя частиц, по всей видимости, применялась особая методика удержания, позволяющая стабилизировать элемент, который на обычной Земле существует лишь в считаных атомах, — астат-223.

Горгон постучал пальцем по массивной секции магнитного контура.

— Проблема астата в его крайней нестабильности. Он находится в области нейтронного дефицита, распадается через несколько часов и практически не встречается в природе. Но здесь использовалась многослойная система магнитных ловушек, комбинированная с лазерным охлаждением и плазменной сепарацией изотопов.

Он указал на сложную решётку сверхпроводниковых катушек.

— Обычно тяжёлые