Право на дом - Анна Щучкина

Ее тепло. Все, что я чувствовал в этот момент, – тепло ее рук, ее прерывистое дыхание, касающееся лица. Мои пальцы, словно боясь повредить что-то бесценное, держали ее за талию, проверяя, настоящая она или это снова сон, который вот-вот исчезнет.

Багровый свет лун, грохот стихии, крики монстров, разрывающих остатки флота, – все это стало фоном. Мы парили в воздухе, магия поддерживала нас, словно сама природа замерла, давая нам это мгновение.

И я позволил себе дышать – так, будто не делал этого вечность.

Глава 41

Александр

Я пишу через боль… Мои руки сломаны. Теперь каждый раз, спускаясь в подземелье, император забирает одного из нас, и не все возвращаются живыми…

Из блокнота Бо

На берегу Арридтского моря 945 год правления Астраэля Фуркаго

Победа, если это можно так назвать, несла с собой запах соли, крови и гниющего дерева. Вокруг царил полный хаос: величественные имперские дредноуты, некогда внушавшие трепет, теперь превращались в груду обломков, поглощаемых морскими чудовищами. Их черные щупальца и массивные тела разрывали корабли на части, словно детские игрушки. Кровавый свет двух лун лишь подчеркивал безнадежность происходящего, а штормовой вихрь, казалось, хохотал, увлекая все живое во тьму вод.

С высокого утеса, скрытые туманом, мы наблюдали за этим жутким зрелищем – как смерть пожирает море.

Рядом со мной стоял Костераль, неподвижный, словно статуя. Его светлая мантия выделялась среди окружающего хаоса, будто не принадлежала этому миру. Принц наблюдал за битвой с выражением охотника, который не торопится рвать свою добычу. Без злобы, без радости – только терпеливое ожидание.

– Какое прекрасное зрелище, – произнес Дэниел, словно размышляя вслух. – Две луны, огонь и море. Ты видишь, Александр? Ирония заключается в том, что сама спасительная стихия воды стала могилой для их надежд.

Я не ответил сразу. Что тут сказать? На наших глазах шел ко дну непобедимый императорский флот. Расчетливо, поочередно выпущенные из глубин морские твари выполняли свою задачу без единого лишнего движения. Рейн стал сильнее…

Но Костераль видел не только это.

– Ты чувствуешь ее? – спросил он, не глядя на меня. – Магию. Она истончается, как последний вздох умирающей стихии. Скольких жизней стоила эта ночь? Зачем? Нам понятно. Они сражались, чтобы пасть, и их смерть станет лишь аргументом в переговорах. Но ради чего они сами пошли на это? Вот их величайшая слабость – сопротивление неизбежному.

Я продолжал молчать. Глубоко внутри теплился огонь – поток энергии, наполнявший меня до краев, словно вино в золотом кубке.

Хетт был доволен. Мы питались этим сражением, каждым криком ужаса заполняя внутреннюю пустоту, которая давно жгла нас изнутри.

– И сколько силы ты накопил? – вдруг спросил Дэниел.

Я повернулся к нему. Его взгляд был прикован к кладбищу кораблей, медленно погружающихся в пучину. Он знал. Я почувствовал легкое давление его магии, скользнувшее к моему сознанию, словно пытаясь вытянуть ответ прямо из моей души.

– Достаточно, – выдохнул я. После паузы добавил: – Более чем.

Мой вассал слабо улыбнулся одним уголком рта.

– Это радует, – сказал он тихо, почти лениво. – Тогда, возможно… ты выдержишь.

– Выдержу? – переспросил я, медленно поворачиваясь к нему.

Он лишь взмахнул рукой, указывая на море – на все это поле погребального хаоса.

–Эта битва – всего лишь затравка. В конечном итоге… изгнав пастухов, мы увидим волков. Император и его основные силы ближе, чем ты думаешь. Хватит ли тебе сил, чтобы с ним соперничать?

В вопросе Костераля звучала не издевка, не враждебность, а беспокойство… Он говорил как учитель, торопящий ученика, но готовый убить его за один неверный шаг. Дэниел забыл, кто он такой – слуга, которого я выбрал именно из-за его слабостей… возможно, и из-за своих.

– Да, – уверенно ответил я. Грудь горела, наполняясь силой, пламенем, что тлело внутри. – Этого хватит, чтобы уничтожить того, с кем мы столько раз беседовали о власти, пока он ради нее не предал меня. Нас с сестрой с детства натаскивали на его убийство. Самое время вспомнить уроки и наставления.

Костераль покачал головой.

– У Анисы могут возникнуть с этим определенные трудности. Похоже, Эйри не справилась. Не убедила принцессу оставить своего супруга.

Я лишь хмыкнул: и чей же это просчет? На дрожащем фоне шторма вдруг появилась знакомая фигура – эффектно, как всегда. Эрнесто.

– В остальном, дорогие друзья, ваши планы осуществляются как по щелчку пальцев. Начинаю ценить эти ваши… стратегические изыски, – мелодично произнес он своим фирменным насмешливым тоном.

Я ухмыльнулся, не глядя в его сторону, но не сдержал ответ:

– Ты всегда следовал нашим планам, даже когда они тебе не нравились.

Эрнесто в ответ улыбнулся – но не мне, а своим мыслям. Он всегда умел говорить без слов – движением, мимикой, взглядом. Его насмешка повисла в воздухе, пока он обводил огненный горизонт глазами.

Дэниел тоже не остался в стороне.

– Знаешь что, Эрнесто? – с тенью веселости заговорил он. – Глядя на тебя, каждый раз вспоминаю наше нашествие на бордель. Онемасы. Травницы и охотницы. За пару дней демоны измотали нас так, что мы выглядели как ошпаренные.

Эрнесто приподнял бровь.

– Меня не так-то просто измотать. А вот вы, взрослые мужчины, потом по всей деревне бегали за какими-то травами – просто чтобы та красотка пустила переночевать.

Я едва сдержал улыбку: что ж, невинное ребячество, которому мы предавались, просто чтобы добрать того, чего недополучили в юности. Само собой вырвалось:

– …И в конце концов отхватили пару оплеух.

– Потому что обчистили сад тети Мот, – коротко рассмеялся Костераль.

Как давно я не слышал его смеха!

– Вы были жалки, – фыркнул Эрнесто, забрасывая плащ на плечо.

– Мы вспоминаем ее добрым словом… – сказал я и заметил, как улыбка Дэниела помрачнела. – Что случилось с той деревней?

Он отвернулся, посмотрел на горизонт, где море бушевало от нового штормового удара. Его глаза стали пустыми: в них блестело что-то большее, чем гнев, – то, что я видел лишь однажды.

– Он уничтожил ее после твоей гибели. Все спалил дотла, каждую хижину. А обугленные тела велел развесить на деревьях. Чтобы земля помнила, кто хозяин наших судеб. Чтобы все боялись дыхания зеленого дракона.

Эти слова, произнесенные в тишине, гремели: не обвинение врагам, не скорбь по пепелищу и не гнев на чудовищ вокруг. Эти слова были обращены внутрь – к нашей власти, к нашей войне.

Эрнесто задумчиво перебирал пальцами, играя с тенями.

– Какие же вы… боязливые. Вы прямо воняете страхом: не можете позволить себе потерять силу, все это тлеющее, нелепое величие. Чем больше