Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

бы пару из них. Если они, конечно, вообще полезут на лестницу. Могут ведь и снизу меня попробовать копьями достать. Хотя, тогда я могу просто повыше подняться, туда, где лестница поворот делает, так что какие-то шансы у меня остались.

На лестницу полезли сразу двое, шли они грамотно, плечо к плечу, закрывшись щитами и прикрывая друг друга. Но за копья они не схватились, и то было хорошо. Попытаюсь пнуть одного из них в щит, второй просто перерубит мне ногу. Ну или попробует перерубить, ноги-то не рука, тамошнюю кость так просто не пересечешь.

И щитом тоже не ударишь, откроешься. Что же делать-то? Впрочем, был и в моем положении один плюс, они стояли слишком плотно, гораздо плотнее, чем просто в строю, и были стеснены в движениях. Я взмахнул клинком, отшиб в сторону меч своего противника, а потом рискнул и долбанул второго щитом. Тот не удержался, сделал шаг назад, и приоткрыл для меня бок своего товарища.

Тут-то уж я и воспользовался своим шансом и резким взмахом меча развалил ему бедро. На ногах он не удержался, упал, щедро заливая дерево лестницы кровью, и тут я вбил носок сапога ему в челюсть. Тот, что стоял пониже, достать меня уже не мог, а упавший отреагировать не успел.

Ударил я от души, едва ли не сильнее чем в щит, даже в ноге отдалось болью. Зато и шея воина не выдержала, хрустнула, он опрокинулся на спину и медленно скатился по ней вниз, под ноги к остальным. Второй бросился, было, на меня, но, похоже, потерял самообладание. Может быть, другом ему был убитый, может еще что-то, но он накинулся на меня, трижды взмахнул мечом, атаковав с разных сторон, а потом попался на обманный замах, прикрылся и тут же получил в лицо навершием меча.

Убить его я не убил, но он не удержался на ногах и кубарем скатился с лестницы и к моему удивлению больше не поднялся. Неужели тоже шею сломал?

Думать об этом времени не было, потому что по лестнице полезли еще двое. И эти будут уже гораздо осторожнее, и так просто убить себя не дадут.

Однако тут случилось то, что кардинально поменяло обстановку на поле боя. В дверной проем вошло несколько вооруженных и окровавленных с головы до ног людей, а потом в моих врагов полетели самострельные болты. Даже тут, в замкнутом пространстве, это было страшное оружие: одному в спину влетело сразу два болта, еще одному прострелили бедро, а последнему, что стоял ниже всех, самострельный болт со страшным хрустом пробил череп.

Я подскочил к тому, что держался за простреленное бедро и одним движением вогнал клинок ему подмышку. Привычно провернул, выдернул.

И только теперь узнал в залитом кровью воине Леху Муравья. Все-таки сумели, пробились внутрь. Но как? Неужели ворота смогли раздолбать? Или как-то через частокол перелезли? Так первое не так уж и просто, особенно если учесть, что ничего подходящего в качестве тарана в окрестностях нет, а второе… Как ты через стену полезешь-то под обстрелом?

– Живой! – закричал Леха Муравей. – Живой князь! Да, порядком вы их тут наложили. А парни, что, легли все?

И я вдруг снова почувствовал себя так, будто из меня выдернули стержень. Захотелось бросить меч, но позволить себе сделать это я не мог. Брошенный меч – символ поражения, а мы победили. После победы нужно протирать клинок от крови и прятать в ножны. Но вытереть мне его пока нечем, так что пусть побудет в ладони. Да и уверенности придает оружие в руке.

– Владимира проверьте, – сказал я, указав на лежавшего у входа воина. – Живой должен быть. Остальных тоже. Из этих ублюдков если кто выжил, добейте. У нас времени нет разбираться с ними. Что снаружи, как прорвались?

Как оказалось, прорвались люди Лехи Муравья весьма интересно. Сперва построили стену щитов и стрелки, под ее прикрытием, выбили стрелков Андрея Кота, тех, что стояли на помосте перед воротами. А потом полезли через частокол, построив живую лестницу. То есть: один человек вставал у стены, второй забирался на него, а третий уже лез на ту сторону. Потом спустили, конечно, веревки, и забираться стало проще, но это не помогло бы, если б с противоположной стороны не ударили те дружинники, что пошли проверять деревню. Они-то звуки боя услышали, вот и поняли, что творится что-то неправильное. Перебрались через стену с помощью крюков, а потом ударили врагу в спину.

Люди Лехи Муравья потеряли десять человек, но смогли спасти меня. Да, это действительно подвиг достойный того, чтобы дать ему боярство. Но это не к спеху, там ведь и ритуал нужен правильный, и другие бояре должны собраться.

Я отправил Леху Муравья и его людей наблюдать за подходами к усадьбе. Если сюда подойдут подкрепления, то нам придет конец. Все пятеро из брянских воинов были живы и целы. Троих из них я отправил пройтись по усадьбе, найти затихарившуюся прислугу и, если повезет, то бояричей. Хотя, я подозревал, что их отсюда давно вывезли, если уж рискнули устроить на нас западню. Но ничего, найдем. Да, не везет мне с боярскими родами, похоже, что еще один пресечь придется.

А вот с одним из представителей боярства можно было и снова поговорить. Андрей Кот, которого мы затащили в соседнюю комнату, в себя пока еще не пришел. Я прошел через главный зал, открывая окна в надежде на то, что поток воздуха вытянет запах крови и смерти, вошел на кухню. Взял с крюка на стене рушник, как следует вытер клинок меча, рукоять, убрал оружие в ножны и протер еще и руки. Да, я был в перчатках и крови не чувствовал, но засохнет, и потом замучаешься оттирать.

Подхватив с полки крынку, я зачерпнул из большого бочонка воды, вышел обратно в главный зал, подошел к лежавшему на полу боярину и вылил ему в лицо. Вода попала в нос, боярин зафыркал, закашлялся, бешено завращал глазами.

И, судя по его физиономии, он совсем не был рад тому, что увидел. Ну да, кто же обрадуется, когда по твоей усадьбе бродят победители, возглавляемые тем, кого тебе не удалось убить, хотя ты очень пытался. А я был даже рад, что боярина не убили, что он остался в живых. Посмотрим, что он теперь скажет, когда сила снова за нами.

– Лекарь где? – спросил я. – И не надо врать, что его здесь не было. Если б его тут не было, вы бы меня не ждали.