Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

– Он сам-то, может быть, и порядочный, но врагом нам оказался, – ответил я. – Зажали нас в тереме, если б не Леха Муравей и его люди, то мы все там и остались бы. Полтора десятка я потерял. Зато всех врагов положили: и боярских, и курских. Получается, что сейчас в крепости на шесть десятков защитников меньше? Неплохо это.

– Не уверен, Олег, – ответил боярин. – Те, что на тракте были, не курские, а боярские были, это по щитам понятно. Гербы знакомые, самих бояр тоже знаю, наместнику они верные слуги. Что-то подсказывает мне, что людей он в Курск успел нагнать, причем не только боярские дружины, но и ополчение по деревням собрать. Что теперь будет, его видимо, не волнует, лишь бы власть в своих руках удержать.

Ну да, разбойнички-то по селам без стражи разгуляются. Был бы я чуть злее, мог бы своих людей отправить, без щитов с гербами, например, да местные деревни пограбить. Можно было бы и запасы войску пополнить, да и денег поднять. Да только вот кем же я буду после того, как мои воины моих же селян будут разорять? Нет, кто-нибудь такое, может быть, и провернуть решился бы, но не я. Тут уж впору самому людей отправлять, чтобы они эти деревни защищали, да только некого мне, силы распылять нельзя.

– И как думаешь, сколько народа сейчас в крепости? – задал я следующий вопрос.

– Не знаю, – сказал Лука Филиппович. – Но воинов много. Как бы не столько же, сколько мы привели. Непросто будет взять Курск, ой непросто.

– Возьмем, боярин Лука, возьмем, – ответил я.

Ну да, а куда мы денемся? Да и уверить лишний раз своих людей лучше, пусть и сам не до конца уверен, что получится. Драться лучше будут. Придумать, конечно, что-нибудь придется, но не в первый раз же уже. Орел взяли, а эта крепость гораздо слабее.

Есть, конечно, понимание, что Орел мы сумели захватить только потому, что защитников у него не так много было. Но ничего, даст Бог, что-нибудь получится.

Тем временем мы добрались до ворот и остановились на некотором удалении от них. Стрелки, конечно, были и на надвратной башне, и на стенах, и при желании они могли бы накрыть нас залпом и перебить чуть ли не половину из моих воинов. Но ведь это были переговоры. Если уж нельзя верить слову благородного человека, то чему вообще в этом мире можно верить?

Где-то в уголке сознания отложилась мысль о том, что этот благородный человек был одним из тех, кто отравил моего отца. Но почему-то было знание, что стрелять в нас не станут. А даже если и станут, мы отойдем, прикрывшись щитами, потому что среди нас в большинстве своем были бояре, которые прекрасно умели и драться, и отступать. Лошадей, разве что, жалко, но своя жизнь все-таки дороже.

На надвратной башне стоял наместник собственный персоной, окруженный лучшими воинами. Да, вот что значит дать противнику время на подготовку. Выглядели они вполне себе уверенными в себе и в твердыне где находятся. А, что хуже всего, мы ведь даже не знаем, есть ли тут тайные ходы. Защитники Орла-то, может быть, своим тайным ходом и воспользовались, если бы не знали, что мы постоянно дежурим у него. А эти вполне могут ударить и нам в спины.

– Лука? – спросил со стены наместник. – Значит, это ты привел к моему городу войско? Что, служишь безродному ублюдку? А ведь когда-то был верным боярином. Что же с тобой стало Лука?

– Я служу князю Орловскому, и всю жизнь служил только ему, – ответил Лука Филиппович. – Вам следовало подумать о том, что вы делаете, когда вы травили его мышьяком. В Пяти княжествах все еще есть верные старому князю люди.

– Мышьяком? – притворно удивился наместник – Кто же тебе такое сказал?

– А боярин Иван, – сказал боярин Лука. – Тот самый, что долгие годы называл себя Орловским наместником. – Он же и рассказал нам, о том, что ты, Дмитрий, Артем подговорили лекаря из Орла добавить мышьяк в еду князю. А потом присвоили себе титулы наместников, подделав жалованные грамоты.

– Должно быть Иван повредился умом от пыток, – ответил наместник. – Ведь вы его пытали, верно? А потом, насколько я знаю, сожгли на костре. Его верные люди приехали в Курск некоторое время назад, и рассказали, как вы взяли и разграбили Орел, убили детей и жену Ивана, а самого его подвергли пыткам.

Я был уверен, что рассказывали они что-то другое, но, видимо, потом им запретили говорить о том, что на самом деле творилось во время и после осады. А народу уже рассказали и про пытки, и про грабеж. А, может быть, даже несколько изнасилований нам приписали. Почему бы и нет? Горожане будут сильнее бояться осаждающих, а, значит, бросятся на помощь защитникам крепости. Лишь бы ее не взяли. Нормальная тактика, если хочешь заставить всех подчиняться себе, пусть боятся тебя, но гораздо сильнее боятся врага. А то мало ли, кто-то ведь и на помощь ему может решиться.

– Он говорил это еще до пыток, – проговорил Лука Филиппович. – И ты ведь сам прекрасно знаешь, боярин Георгий, под пытками врать не получится.

– Как скажешь, боярин, как знаешь, – ответил ему наместник. – Так где же ваш князь?

Слово “князь” он произнес с таким презрением, чтобы всем было ясно, что всерьез он меня не воспринимает. Ну да, он ведь полновластный наместник, все местные обязаны своим существованием именно ему. И плевать ему на самых разных князей, этот город его, и все вокруг тоже принадлежит ему. А вражеская армия, которая осадила его владения – так, небольшая неприятность.

– Ну и где он? Чего сам не приехал? – продолжал разоряться наместник. – Думает за вашими спинами отсидеться, пока вы кровь проливать будете. Не так ли?

– Наш князь всегда в первых рядах дерется, – ответил ему боярин Лука. – На стену Орла он забрался одним из первых. С наместником тоже он дрался. Так что не смей его имени помоить, боярин Георгий…

– А то что? – спросил наместник, разве что не расхохотался.

Ну да, а что мы ему сделать-то вообще можем? Он на стене, на надвратной башне, мы внизу, и к штурму, судя по всему, не готовы. Вот наместник над нами и измывается, как может, издевается. Сделать-то мы ему действительно ничего не можем.

Похоже, что пора немного сломать ему игру.

Я выехал чуть вперед и стащил с головы шлем.

– Здесь, я,