Чертоги Душ - Серослав Амадайн

Я утёр нос запасённой тряпочкой, вынув её из кармана:

— Хлопоты, они есть, и всегда будут. Большие. Маленькие. Без разницы. А вот люди нам понадобятся, что бы выстоять.

Поздним вечером, поужинав, я как смог обустроился в одном из прицепов, в которых мы везли мешки с зерном для посевной. Не сказать что много конечно, всего пару таких прицепов забили, но уже сало! Лишним не будет. Поверх мешков постелил несколько тёплых шкурок, и пару старых плащей. Всё это дело накрыл походным «вигвамом». Правда темно как в подвале и тесновато конечно, максимум двоим расположиться более-менее, но сейчас не до жиру. Делаю сам себе скидку на то, что это первая моя зима, да к тому же в северных уделах. Я оказался к ней не готов. Совсем. Да, у меня есть вполне себе ничего так палатка, но холод от земли всё равно пробирался к телу, стоило прилечь. Даже не смотря на всякие там подстилки и кучу одёжек на тебе. На санях же всё было не в пример лучше с этим делом. Единственное что — костёр не развести! Хотя в палатке это можно было сделать, но сути дела не меняло, спать всё равно приходилось полусидя. А тут я с удовольствием всё-таки мог прилечь. Жаль только что идея пришла на обратном пути. Слава Роду, что почки не застудил по пути в Арнагейт! Хотя об этом тут приходилось думать в последнюю очередь…

«Ничегооо! К следующей я подготовлюсь уже основательно. Замучу́ себе шатёр с походной жаровней. Мебелишкой кой-какой разживусь. Такой, чтобы собрать-разобрать… И заведу себе обязательно собаку! Какого-нибудь большого пёселя, породы „мамонт“. А что? И охранник, и спутник, и просто для души!… Бррр! И чего я не воплотился в кого-нибудь из южных земель!?… О! У меня же где-то завалялось в сумке пару свечей! Прихватил на всякий случай, вдруг пригодится.»

Найдя свечу, я выглянул из шалаша:

— Эй! Парни! — окликнул я часовых. — Ну-ка принесите мне лучинку сюда! — и не дожидаясь ответа, спрятался назад. И так не жарко, а ещё и холод лишний раз пускать.

Сарана протянула руку и поводила раскрытой ладонью над ровно горящим огоньком свечи.

— Неплохо, — она окинула взглядом мою берлогу. — Сам придумал?

Я кивнул:

— Сам. В палатке холодно, и спать неудобно. А тут, — я развёл руками, — какой-никакой, но комфорт!

Она улыбнулась:

— В следующий раз, просто возьми санный фургон.

Я легонько постучал пальцем себя по лбу:

— Хорошая мысля, приходит опосля!

Пару минут разговоров не о чём, и в тесном пространстве моего бунгало начала чувствоваться напряжённость. Сарана нервничала, стараясь не встречаться со мной взглядом, и от того выглядела нелепо. Трудно так вести себя, когда сидишь с собеседником в шалашике.

Как мужчина, и как брат (пусть и младший намного), я решил начать серьёзный разговор первым:

— Что ты тут делаешь, Сарана? Я имею ввиду, на кой чёрт ты покинула Хайтенфорт и терпишь такие лишения?

Сестра как-то стушевалась на мгновение, но потом взяла себя в руки.

— Когда ты уехал, я почувствовала как как в Хайтенфорте что-то изменилось. Раз за разом проходя мимо твоей комнаты, я ловила себя на мысли, что тебя очень не хватает. Когда я ходила по городу, и думала о тебе, то всюду натыкалась на те изменения, которые ты принёс в него. От того мне становилось ещё тяжелее на душе. Даже сейчас, когда на его улицах редко кого увидишь, Хайтенфорт всё равно был… Стал живее что ли! Встречающиеся мне люди постоянно интересовались когда ты вернёшься, нет ли хоть каких-нибудь вестей. — она задумчиво поиграла пальцами руки над горящей свечой. — А потом у нас состоялся долгий разговор с матерью.

«Так и знал, что без Фелани тут не обошлось!»

— Она рассказала мне всё. О тебе, о твоей семье, о тех переживаниях, которые тебя мучают в связи с их утратой. О том, как ты любил их. Как нежно, и со всей душой, ты относился к своей родной сестре, в своём мире. Да и не только к ней, — Сарана подняла на меня глаза и улыбнулась. — У тебя и правда там было много сестёр? — она подтянула колени к подбородку и обняла их руками.

— Да. — ответил я враз поменявшимся голосом.

— И сколько? — склонив голову набок поинтересовалась она игриво.

Я немного замешкался, вспоминая имена.

— Если считать всех, то больше десяти.

Сарана удивлённо подняла брови:

— Так много?

— Угу! Только жаль, не со всеми выходило общаться так, как это положено в роду. — я вздохнул. — Жизнь раскидала нас по белому свету. Кого-то дальше, кого-то ближе. Но даже с теми кто близко, отношения поддерживать не всегда получалось.

— Ты жалеешь об этом?

— Безусловно! — пылко ответил я. — Я до сих пор не понимаю, почему мы так жили — забывая друг о друге. Повзрослев, с некоторыми я пытался наладить отношения, но… Всё как-то не выходило. — я сглотнул предательский ком собравшийся в горле.

— Но ты их всех любил?… Можешь не отвечать, я по глазам всё вижу.

И действительно, мне пришлось быстро рукавом утереть повлажневшие вдруг глаза. С возрастом, человек становится сентиментальным, а с моим отношением ко всему что касается семьи, в самом широком смысле этого слова, и подавно. Будь я разумом помоложе, возможно такой реакции и не было бы. А так…

— А братья были… есть? — поправилась тут же она.

— Семеро.

— Ничего себе! — восхищённо произнесла она. — Ваш род был велик, и вы наверное правили большим туримасом!?

Я отрицательно покачал головой:

— А вот тут ты заблуждаешься, сестра. Ничем мы не правили.

Сарана удивилась:

— Как же так?

— А вот так! Кто-то побогаче, кто-то победнее, но все жили простыми людьми. Насколько я ещё могу помнить, добиться каких-то особых высот так никто и не смог. Хоть и пытались.

— Но почему?

— Потому что жили не родом, а каждый сам по себе.

Посидели. Помолчали.

— Прости, Сергей, что так отреагировала на… На всё это. Я много не знала. Или даже сказать — не понимала. — она грустно улыбнулась. — Не каждый день узнаёшь, что твой родной брат иномирок!

Сарана вдруг подалась вперёд и нежно поцеловала меня в щёку:

— Мне жаль, что так всё вышло с твоей судьбой. Но мне радостно от того, что я удержалась на краю, и не потеряла такую братскую любовь, как твоя. Ведь так? — она заглянула мне в глаза. — Не потеряла?

Я взял её за руки и поцеловал в лоб:

— Нет. Не потеряла.

Я был с ней честен, и говорил искренне. Порой мне казалось, что во мне тлеет искорка настоящего Янко, и именно она пробуждает сильные чувства в такие моменты к, по сути, абсолютно чужим для меня людям.

— Спасибо тебе, брат. — произнесла Сарана и прильнув ко мне укрылась плащом. — Надеюсь, я оправдаю твою любовь.

Так мы и уснули с ней в обнимку. Брат и сестра.

Утро встретило нас неожиданной, и столь долгожданной оттепелью. К шуму нашего небольшого каравана добавились потрясающие звуки освобождающейся от зимних оков природы. Воздух ощутимо потеплел и стал более влажным, насыщаясь с каждым часом тонким ароматом прелой коры и хвои. Наверняка погода сменилась ещё ночью, чтобы уже утром порадовать нас теплом. То там, то тут были слышны звуки опадающего клочками снега, освобождая от тяжкого груза ветви елей и сосен. Честно говоря это нервировало, потому как ветра не было, и любая дёрнувшаяся ветка заставляла насторожиться. Мало ли, вдруг там притаился очередной зверган, который неосторожным движением выдал себя? Или притаившаяся засада романтиков с большой дороги? Хоть конечно нас сейчас и стало гораздо больше, но и врагов может быть тоже! Больше всего бесил тот факт, что совершенно было бессмысленно рассылать в стороны дозорных. В этих дебрях сам чёрт ногу сломит! Разведчик либо безнадёжно отстанет, пробираясь по сугробам, да буреломам, либо его схарчит какая-нибудь зверюга. И ведь не увидеть его будет, ибо всё сливалось в черно-бело-зелёный фон с шуршанием капели. Так что единственными дозорными были двое всадников, движущиеся примерно в двухстах метрах впереди от остальных.

Но не смотря на это