Крылья за спиной - Саманта Миллс

Пятнадцать футов… Десять… Богиня дремала в своем защитном коконе, тело лишь угадывалось за жемчужным туманом. Присущая царству богов странная оптика здесь искажала картинку еще сильнее, размывая края возвышения. Моргнешь – и божество превращается в хрупкое облачко, закопанное в покрывала. Моргнешь еще раз – и богиня раздувается, обретает плотность, уютно свернувшись клубком и повторяя изгибы своего вместилища. Но она дышала. Несомненно – дышала.

Земолай давилась слезами. Хотела упасть на колени и молить о прощении. Хотела перечислить все дурные мысли, все случаи пренебрежения обязанностями, все долгие ночи, когда подвергалась испытаниям ее решимость, – как будто меха-дэва не способна извлечь из нее эти сведения одним касанием пальца. Как будто она не разглядела каждую секунду ее жизни во время суда и не сочла Земолай негодной.

– Где оно? – шепотом спросила Гальяна.

Она щурилась, ошеломленная и терзаемая болью, но явно силилась оставаться спокойной в присутствии спящего божества – ведь перед ними распростерлось одно из Пяти. И не важно, которое именно.

– Там в основание встроена одна штука, – тихо ответила Земолай. – Она светится красным, когда Водайя разговаривает с богиней.

Гальяна помолчала.

– Ладно. Я надеялась, ты расскажешь больше, но ладно. Как она выглядит?

Они подошли уже достаточно близко, чтобы разглядеть причудливый узор из драгоценных камней, металлов и самоцветов, украшавших основание помоста. Гладкие, граненые или зубчатые, одни имели простые формы, другие отличались затейливой резьбой, а третьи складывались в цепочки символов – то ли гирлянды, то ли надписи, то ли нечто иное. Яркие цвета на фоне обилия жемчуга и серебра бросались в глаза.

Земолай медленно обогнула возвышение, дюйм за дюймом погружаясь в странный плотный воздух – ни теплый, ни холодный, – и внимательно осмотрела элементы узора у ног меха-дэвы. В нем чередовались рубиновые кометы, гранитные деревья и медные фрукты… и между всеми этими природными образами, как раз там, где стенка помоста изгибалась, уходя в обратную сторону, – плотно сжатый железный кулак.

– Есть, – сообщила она напарнице. – Кулак.

Наверняка угадала. Это был Водайин любимый знак, ее эмблема, воспроизведенная везде, вплоть до пуговиц на мундире, и здесь он явно выбивался из общего ряда.

– Ты уверена? – нервно уточнила Гальяна. – Тут нельзя ошибиться. Не знаю, что случится, если…

– Уверена, – перебила ее Земолай.

Она почувствовала это прежде, чем увидела: шорох в кронах, звук там, где не было ни единого звука. Их уединению пришел конец. Сердце у Земолай упало. А ведь почти получилось.

– Прячься! – резко сменила тон воительница. – Уничтожь его. Она приближается.

Гальяна выругалась – очищенный здешней атмосферой голос неприятно лязгнул – и побежала. Она скрылась за помостом как раз в тот момент, когда из моря листвы взметнулась крылатая фигура со светящейся кожей, серебряными волосами и с яростью, словно с топором, наперевес.

– Некогда-крылатая Земолай, – прогремела Меха Водайя, – если у тебя осталась хоть капля чести, ты не сойдешь с места!

Водайя легко приземлилась на край платформы. Оружие вытащить она не потрудилась – зачем? Она сама была оружием, голосом меха-дэвы, закаленным клинком. Когда она говорила, ее мощь сотрясала небо.

Но глубоко внутри она оставалась человеком. Опытным воином, хитрым стратегом, могущественным вождем, но тем не менее – человеческим существом, боявшимся потерять все.

Земолай предстояло умереть.

Она выпрямила спину, застыла лицом и мысленно потребовала, взмолилась, взвыла, чтобы меха-дэва, если той хоть чуточку не все равно, пощадила ее гордость.

– Ты больше не мой командир, Водайя, – сказала она вслух. – Ты сама так решила.

Водайя поцокала языком, каждый ее неторопливый шаг тяжко звенел, словно молот о наковальню.

– Не вини меня в своих неудачах. Тебе не пристало.

– Что ты ей сказала? Что ты сказала меха-дэве, когда привязала меня к божьему древу?

– То же, что и всегда. Чтобы судила кающихся по делам их. – Водайя наклонила голову, глядя на бывшую ученицу с насмешкой и жалостью. – Ты для этого так далеко забралась? Чтобы снова потребовать суда? Милая, славная, неверная Земолай, если ты питаешь иллюзию, что твое осуждение каким-то образом подделали, тебя ждет жестокое разочарование.

Она продолжала надвигаться. Земолай упрямо стояла на месте – сердце колотилось как бешеное – и настороженно выслушивала малейший намек на присутствие Гальяны. Она всей душой надеялась, что напарница выполняет свою задачу, и с ужасом ждала момента, когда Водайя поймет, что они тут не одни.

– Пойдем со мной. – Водайя протянула ей руку.

– Нет.

– Тебе здесь не место, – холодно напомнила Водайя.

Земолай прерывисто вздохнула:

– Тебе тоже.

Водайя бросилась вперед без предупреждения, матовым пятном на полированном серебре, и ударила Земолай по лицу. Здесь боль ощущалась острее, до слез. Земолай попыталась оттолкнуть бывшую наставницу, но та схватила ее за плечи, а хватка у нее была стальная. Она дернула Земолай на дюйм вперед, а Земолай дернулась назад.

– Ты подвела нас.

– Я поступила правильно.

– Ты предала ее власть.

– Я вырвалась из-под твоей!

Копившееся десятки лет ожесточение всколыхнулось, и они вступили в бой на виду у спящей богини. Земолай пропустила еще один удар в лицо и один в живот. Это был яростный кулачный бой, напомнивший те дни, когда ее избивали и швыряли на пол тренировочного круга. Земолай ни разу не выиграла ни одного спарринга с Водайей. И сейчас тоже не собиралась побеждать.

Ей требовалось лишь удерживать внимание противника на себе, пока Гальяна не уничтожит источник энергии.

Над ними проскользнула странная тень. Это возвращался по своей непредсказуемой траектории блуждающий портал. Земолай лишь мельком глянула вверх, боясь дать Водайе хоть малейшее преимущество, но этот единственный взгляд вышиб из нее дух.

Портал так и не закрылся – на фоне здешнего белого неба он казался вопиюще темным и тусклым. А по ту его сторону толкались люди – сбивающий с толку кусочек Радежды, вглядывавшейся в царство богов. И там, на краю мерцающего овала, стояли Тимьян и Рустайя, скованные вместе, но вполне живые, и наблюдали за ней со сдержанным мужеством.

Это было зеркало, вроде того, каким пользовался Схола Петке, вот только смотрели из него лица из Павы. Тимьяна и Рустайю схватили, но – внезапно обнадежилась Земолай – они убедили своих тюремщиков взглянуть наверх.

Теперь у нее появились свидетели.

Земолай просунула руку под ремни Водайиной кирасы и вцепилась намертво, хотя тем самым открыла бок. Противница тут же врезала ей по учебному порту – металл вспорол старый рубец, и Земолай ахнула, но не отпустила, а лишь качнулась назад, уводя Водайю от помоста.

Чем дольше не получалось стряхнуть Земолай, тем сильнее бесилась Водайя.

– Дура никчемная! – шипела она. – Я жалею о