Да здравствует магия! - Константин Зубов

— И где эти мудаки? — спросила появившаяся над лестницей лысая голова. — Тут какие-то другие придурки.

— Да в кабинет, наверное, зашли, — предположила вторая темноволосая голова.

К слову, следом за головами появились и тела, облачённые в одинаковую, явно удобную кожаную чёрную одежду. И таких тел на второй этаж завалилось не меньше десяти.

— Отставить базары, — прорычал появившийся одним из последних коренастый плечистый короткостриженый лопоухий брюнет. — Эй, ребятня, мы занимали очередь. В кабинете есть кто?

Я промолчал и, к моему удовольствию, никто из моих спутников тоже борзому ублюдку не ответил.

— Глухие, что ли? Я спрашиваю, есть кто внутри?

Ухан расправил плечи, чтобы казаться шире, и двинул к нам, за ним, таща два холодильника, направилась его кодла.

— «Тигры», — едва слышно прошептал Вова, как и я, различив нашивку на куртках приближающихся бойцов.

Насколько я знал, эта группировка диггеров входила в тройку сильнейших, а вот репутация у них была, мягко говоря, неоднозначной. В газетах постоянно мелькали заметки о том, что они подозреваются в разбое и даже убийствах. Правда, пока ни одно дело закрыто не было.

Я сделал шаг вперёд и сложил руки на груди, чтобы было видно моё кольцо.

— О, ваше благородие, — заметив атрибут титула, диггер немного сменил тон и остановился в двух метрах от меня. — Так я говорю, кто…

— Следующие в очереди мы, а вон тот ублюдок только что назвал меня придурком, — перебил я его и указал на лысого. — Я требую извинений или дуэль состоится прямо здесь и сейчас.

Ситуация была откровенно хреновой, но всё моё знание психологии поведения подобных личностей говорило о том, что если спустить им подобное, то дальше всё будет только хуже. Дашь им обращаться с собой как с мусором, завтра потребуют денег. Послезавтра больше денег, а потом и самого тебя. Спускать нельзя, а если уж начинать конфликт, то, пожалуй, здание СКА лучшее для этого место, тем более прямо над лестницей висела камера. Будем надеяться, что она пишет и звук.

— Что? — Лопоухий обернулся на лысого. — Кого придурком?

— Меня вот этот лысый мудила назвал придурком! — повторил я и снова ткнул в обидчика пальцем. — Иди сюда, поговорим.

— Да я ничего… никого… не имел в виду… — залепетал лысый. — Вас не имел… конкретно. Просто обо всех.

— То есть и барон, и его дружина придурки? — громко произнёс я, делая шаг вперёд. — У тебя, падаль, три секунды.

Я положил руку на рукоять меча.

— Извините! — вдруг взвизгнул лысый. — Я не хотел…

— Что тут происходит?

Дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появился пятидесятилетний статный мужчина с погонами полковника. Он носил тонкие усы и сейчас разглядывал всех нас через явно дорогие круглые очки.

— Просто недоразумение, господин полковник, — залебезил лопоухий. — Мы с бароном его уже решили.

— С бароном? — Полковник перевёл взгляд на меня. — И что вы решили?

— Мы решили, что если господа «тигры» и впредь будут называть незнакомых людей придурками и лезть без очереди, то я воспользуюсь своим правом и посредством дуэлей уменьшу их количество.

— Ты доиграешься, Шмель! — Полковник кинул взгляд на лопоухого. — Жди очереди!

Дверь закрылась, и в зале повисла тишина.

— А позвольте узнать ваше имя, ваше благородие? — секунд через десять очень странным голосом произнёс покрасневший от гнева Шмель.

— Михаил Ярославович Жаров, — отрезал я и сел на скамейку между Максимом и Вовой.

— Приятно познакомиться.

Лопоухий показушно низко поклонился, после чего, подойдя к своим, со всей дури засадил кулак в живот лысому. Вряд ли он таким образом показывал, что извиняется за всех, скорее, наказывал подчинённого, который спровоцировал ненужное внимание СКА.

Дверь снова открылась через три минуты. Жора вопросительно посмотрел на меня, и я едва заметно повёл головой, мол, всё нормально, а потом дал знак своим, и мы вошли в очень просторный и весьма любопытный кабинет.

Вдоль двух стен стояли лавки, на которых смогли бы усесться человек двадцать, напротив них располагались вместительные шкафы, а надо всем этим висели многочисленные плакаты, часть из которых я регулярно видел в городе. По центру же кабинета находился большой заваленный бумагами стол, и два кресла рядом с ним.

— Меня зовут Антон Антонович Галицкий. — Полковник поднялся и указал на второе кресло. — Присаживайтесь, Михаил Ярославович, а ваши друзья пусть посидят на лавках.

— Вы слышали наш разговор? — спросил я, устраиваясь напротив хозяина кабинета.

— К сожалению, только с определённого момента. — Антон Антонович указал на кнопку с динамиком, встроенную прямо в стол. — Если её не нажать, то звукоизоляция всё блокирует.

— Ясно. — Я вздохнул. — Хотел бы попросить прощения за случившийся инцидент. Просто не мог позволить этим людям так себя вести.

— Знаю этих людей, и можете не извиняться. — Полковник пожал плечами. — И, с вашего позволения, предлагаю перейти сразу к делу. У нас сегодня очень многолюдно, и мой напарник только недавно пошёл спать, не хотелось бы его будить.

— Конечно. — Я снял рюкзак и достал оттуда карту и четыре пачки фотографий. — Вот тут отмечены четыре ямы закрытого типа, первые этажи которых мои люди сегодня зачистили.

— Четыре? — Полковник бросил на меня короткий, но очень пронзительный взгляд, после чего посмотрел на карту. — Почему вы выбрали именно это район, Михаил Ярославович?

— В деревне Афонино участок моей тёти, Елены Константиновны Журавлёвой. А на этом участке яма.

— И вы зачищаете свои будущие земли, — с пониманием кивнул собеседник.

— Да, но мне бы не хотелось сейчас эту информацию разглашать.

— Понимаю.

Полковник перешёл к фотографиям и следующие пять минут досконально изучал все четыре пачки. Видимо, с нами, как с новичками, за пять минут он не справится. Разумеется, такую щепетильность сотрудника СКА я только приветствовал.

— Могу я взглянуть на образцы? — снова поднял на меня взгляд полковник.

— Вова, Петя, — позвал я и указал на затёртое место рядом со столом, где уже явно что-то неоднократно разливали.

Ребята быстро принесли холодильник и раскрыли его.

Полковник бросил взгляд на содержимое, и тут его глаза распахнулись.