Художник из 50х - Сим Симович

— Видите? — заметил Селельман. — У вас сразу правильная стойка получилась. А с обычным автоматом многим солдатам приходится приспосабливаться.

— Действительно, удобно, — согласился Гоги, прицеливаясь через оптический прицел. — И прицел отличный. В войну такого не было.

— Вот именно! А теперь главная проблема — как передать всё это конструкторам и производственникам. Чертежи они понимают, но эргономические тонкости улавливают плохо.

Селельман прошёл к большому чертёжному столу, где были разложены технические рисунки.

— Смотрите. Здесь показаны все размеры, все углы, все детали. Но как объяснить, что рукоятка должна лежать именно так, а не иначе? Что прицельная планка должна быть под определённым углом к стволу?

Гоги подошёл к столу и внимательно изучил чертежи. Действительно, технические рисунки передавали конструкцию, но не показывали, как оружие взаимодействует с человеком.

— Нужны дополнительные иллюстрации, — сказал он. — Показать, как солдат держит автомат, как прицеливается, как перезаряжает. Эргономику лучше всего передавать через рисунки людей.

— Точно! — воскликнул Селельман. — Именно это я и хотел услышать. Георгий Валерьевич, а не могли бы вы мне помочь? Сделать серию иллюстраций для конструкторов?

Гоги задумался. С одной стороны, у него и так достаточно работы. С другой — предложение было интересным. Как фронтовик, он понимал важность удобного оружия. Сколько раз на войне неудобная винтовка мешала точно выстрелить, а тяжёлый автомат замедлял движение в атаке.

— Хорошо, — согласился он. — Попробуем. Но мне понадобится натура — настоящие солдаты, которые покажут, как правильно обращаться с оружием.

— Не проблема! — обрадовался Селельман. — У меня есть группа испытателей — бывшие фронтовики, отлично знают своё дело.

Они провели в лаборатории несколько часов. Селельман показывал различные образцы оружия, объяснял их особенности, рассказывал о преимуществах и недостатках. Гоги слушал с неожиданным интересом — тема захватывала его как ветерана войны.

Особенно его заинтересовали новые снайперские винтовки. Лёгкие, точные, с превосходными оптическими прицелами. На войне он не был снайпером, но понимал важность меткой стрельбы на большие расстояния.

— А эта красавица, — Селельман показал на элегантную винтовку с деревянным прикладом, — может поразить цель на расстоянии до полутора километров. Представляете? Почти как артиллерия, только точнее.

— Удивительно, — признал Гоги, беря винтовку в руки. — В сорок втором о таком можно было только мечтать.

— Прогресс не стоит на месте. Через десять лет наши солдаты будут вооружены так, что любая армия мира покажется им устаревшей.

Время летело незаметно. Гоги увлёкся разговором об оружии, о тактике, о том, как новые технологии меняют характер боевых действий. Селельман оказался не только талантливым конструктором, но и интересным собеседником.

— Знаете, что меня больше всего поражает в современном оружии? — сказал Гоги, рассматривая очередной экспериментальный автомат. — Как учтены потребности обычного солдата. Раньше оружие делали, а потом заставляли людей к нему приспосабливаться. А теперь наоборот — оружие подгоняют под человека.

— Именно! — согласился Селельман.

Внезапно Гоги глянул на часы и ахнул — было уже половина третьего!

— Пауль Робертович, извините, но мне нужно срочно ехать. У меня назначена встреча.

— Конечно, конечно! — засуетился Селельман. — Но вы обещали помочь с иллюстрациями?

— Обещал и выполню. Как найду время — обязательно займусь вашими чертежами.

— Отлично! А сейчас довезу вас, куда нужно.

По дороге к Александровскому саду Гоги думал о проведённом утре. Работа с Селельманом обещала быть интересной и важной. Оружие — это не просто железо, это продолжение руки солдата. И от того, насколько оно удобно, зависят человеческие жизни.

Машина остановилась у входа в сад. До встречи с Николь оставалось десять минут — как раз успевает. Гоги попрощался с Селельманом и направился к условленному месту, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного в лаборатории.

Но уже через несколько шагов мысли о современном оружии отступили на второй план. Впереди ждала встреча с прекрасной актрисой, и сердце снова забилось в предвкушении.

Глава 31

У входа в Александровский сад собралась обычная воскресная толпа — семьи с детьми, влюблённые парочки, туристы с фотоаппаратами. Гоги прибыл за пять минут до назначенного времени и стал искать глазами знакомую фигуру. Сердце билось чаще обычного — давно он не волновался так перед встречей с женщиной.

И вот он увидел её. Николь стояла у ограды сада, рассматривая прохожих. На ней было лёгкое летнее платье бежевого цвета, подчёркивающее стройность фигуры, и широкополая шляпка, из-под которой выбивались огненно-рыжие пряди. В руках — небольшая кожаная сумочка и солнечные очки.

— Николь! — окликнул он, подходя ближе.

Она обернулась, и лицо её озарила улыбка.

— Георгий Валерьевич! Как хорошо, что вы пришли. Я уже начала волноваться, что что-то случилось.

— Извините за небольшое опоздание, — поклонился он. — Задержался по делам. Но теперь я полностью в вашем распоряжении.

Они прошли в сад, где между клумб и фонтанов прогуливались москвичи и гости столицы. День был солнечный и тёплый, воздух пах цветами и свежескошенной травой.

— Какая красота! — воскликнула Николь, любуясь ухоженными аллеями. — В Ленинграде тоже есть прекрасные сады, но здесь какая-то особенная атмосфера.

— Москва — город контрастов, — согласился Гоги. — Здесь современность соседствует с историей. Хотите, покажу вам несколько интересных мест?

— С удовольствием! Я ведь совсем недавно в Москве, многого ещё не видела.

Они медленно прогуливались по саду, и Гоги рассказывал об истории этих мест. Николь слушала внимательно, время от времени задавая вопросы. Её интересовало всё — архитектура, люди, традиции. Было видно, что она не просто проводит время, а искренне хочет познакомиться с городом.

— А вот это здание, — показал Гоги на Манеж, — построено ещё в начале прошлого века. Сначала здесь проводили военные парады, потом выставки.

— Какая интересная судьба у московских зданий, — заметила Николь. — Каждое прожило несколько жизней.

— Как и люди, — философски добавил Гоги.

Она посмотрела на него внимательно.

— Вы имеете в виду что-то конкретное?

— Да так, общие рассуждения, — уклончиво ответил он. Рассказывать о своём необычном прошлом было явно рановато.

Они дошли до Красной площади, и Николь замерла в восхищении. Собор Василия Блаженного сиял в лучах солнца всеми красками, Кремлёвские стены торжественно возвышались над площадью.

— Это потрясающе! — прошептала она. — Я видела фотографии, но живьём это совсем другое впечатление.