Школа Драконов. Тёмный принц - Сара К. Л. Уилсон

но сейчас ты расплачиваешься за свою вспыльчивость. Извлеки из этого урок. Никаких других наказаний не будет, но как только Дашира сможет подлатать тебя настолько, чтобы ты смог летать, ты понадобишься. Будь готов. – Он повернулся к Дашире: – Что случилось с теми, с кем она была?

– Они забрали их, чтобы вернуть к обучению.

Он фыркнул:

– И что нам делать с ней?

Дашира и Эфрэтти обменялись взглядами. Эфрэтти сказала:

– Мы могли бы вернуть её обратно.

– Она слишком много знает. – Губрик наблюдал за мной орлиным взглядом, как будто мог заглянуть мне под кожу и увидеть, что у меня в голове.

– Это не вина Амель, – поспешно возразил Лэнг, но Губрик поднял руку, призывая его к молчанию.

– Мы не можем оставить её с нами. Она будет помехой на пути. Лэнг здесь единственный Фиолетовый, кроме вас, – сказала Дашира.

– И почему это проблема? – Губрик снова склонил голову набок.

Дашира сильно покраснела. Губрик перевёл взгляд на Лэнга, у которого было такое же красное лицо. Он расхохотался, как будто точно знал, почему Лэнг не может взяться за моё образование.

– Я уже очень давно не брал подмастерье, но, похоже, теперь ситуация изменится. – Он повернулся ко мне: – Не принято брать того, кто только станет Присягнувшим. Обычно мы ждём, пока он не вступит в Цвет. Но и такое бывает. Когда приедет Доминар, ты поклянёшься ему. И отныне у тебя есть сомнительная привилегия стать моим подмастерьем. Первый приказ: оставайся здесь и ухаживай за этим скрытым вулканом, которого ты называешь подругой. Я пришлю за тобой, когда ты мне понадобишься.

Он медленно встал, как будто ему было также больно стоять, как и мне.

– Сейчас этот беспорядок улажен, и у меня остались срочные дела, к которым надо вернуться.

– Я думала, вы играли в карты? – спросила Эфрэтти с удивлённым лицом.

– Совершенно верно.

Глава седьмая

В течение следующих нескольких часов Эфрэтти и Дашира старались по возможности не заходить в нашу комнату. Их разочарование бросалось в глаза всякий раз, когда они заходили, чтобы взять что-то из шкафчиков или принести нам свежую еду и воду. Мы с Лэнгом коротали время за пустой болтовнёй, стараясь не зацикливаться на том, что произошло. Мы говорили о наших семьях, фермах, на которых мы выросли, и о нашей любви к драконам. Таким он мне нравился. Напряжённый и сосредоточенный, спокойный, но в то же время с глазами, сияющими радостью и страстью от воспоминаний.

Пока мы разговаривали, я ухаживала за Саветт, которая ещё не проснулась, протирая её горячую голову водой и проверяя, не слишком ли она тёплая или холодная. Она постоянно что-то бормотала, и я с беспокойством заметила, что её руки слабо светятся. Выиграла ли она битву с магией внутри себя или уступила ей?

– Если она зашла так далеко, у неё есть шанс, – сказал Лэнг со своего места в кресле.

Казалось, он предпочитает сидеть. Когда он лежит, его раны соприкасаются с полом или одеялами. Им не следовало держать нас в этой комнате. Лэнгу и Саветт необходимы кровати, и за ними должен быть надлежащий уход.

– Перестань хмуриться. Губрик пришлёт за ней кого-нибудь, как только сможет.

– Он собирался играть в карты. – Я не смогла скрыть горечь в голосе.

– А где, по-твоему, обсуждаются важные дела?

Я смущённо отвела взгляд. Что я знала об этом?

– Губрик – могущественный наездник, обладающий влиянием и умом, который плетёт паутину, как паук.

– Я не могу сказать, хорошо это или плохо.

Он усмехнулся, и я очень внимательно посмотрела на него впервые с тех пор, как мы приехали. Его смешок исчез, и казалось, он съёжился от моего взгляда.

– Почему ты так поступаешь? Почему не хочешь взглянуть на меня? – Я старалась, чтобы в моём тоне не прозвучало обвинений, но в то же время он признал, что я спасла ему жизнь. Почему он всё ещё был таким, когда знал, что я на его стороне? – Только что мы были друзьями, а в следующую секунду ты опять холоден, как зимний ветер в горах.

Он шаркнул ногами, но через некоторое время поднял на меня застенчивый взгляд. Он вёл себя как маленький мальчик, которого застукали за чем-то неправильным.

– Каждый раз ты видишь меня сломленным, – признался он, нервно сжимая и разжимая пальцы. Он выглядел так, словно обнажил своё сердце и протянул мне кинжал. Что он думал? Разве я осуждала его?

– Лэнг, – мягко начала я, когда, хромая, подходила к нему, – я всегда буду сломлена. Но это не делает меня слабой. Когда я вижу, что тебе больно, то не думаю, что ты выглядишь слабым.

– Я не смог уберечь тебя от хватки ордена, а быть его частью опасно. – Он коснулся стола.

– Мне не нужно, чтобы ты это делал. Я способна сама выбрать курс. – Я постаралась придать своему лицу спокойное и уверенное выражение.

– Я не смог спасти твою подругу. – Он встретился со мной взглядом, его глаза были тёмно-серыми, как грозовое небо.

– Но ты же пытался. – Неужели он не понимал, что моя привязанность к нему была основана не на его поступках?

Мне нравилось, каким он был. Нравилось напряжённое выражение его лица. Нравилось его одиночество. Мне нравилось, как его лицо просветлело, когда он заговорил о доме из детства.

– У меня не получится уберечь тебя от суда Школы драконов, даже если ты его не заслуживаешь.

Вот это настоящая проблема. Я не знала, что мне с этим делать. Грандис Эльфар сказала, что вышвырнет меня из Школы, если я уйду, но я всё равно пошла и сделала это. Моей единственной надеждой было то, что если я успею стать Присягнувшей до того, как увижу её снова, то, возможно, смогу остаться. Возможно, у меня получится убедить Губрика оставить меня. Мне придётся очень постараться, чтобы убедить его, что я достойна.

Лэнг ещё не закончил, но его щёки уже вспыхнули, когда он снова заговорил:

– Я не могу даже прикоснуться к тебе, не могу даже сказать, что чувствую к тебе.

Казалось, признать это, да ещё понять, насколько это важно для него, было для Лэнга чересчур. Боль и тоска в равной мере наполнили его глаза, и я почувствовала, как в моей груди вспыхнуло нежное чувство, как будто он согрел что-то, замороженное во льдах.

Я наклонилась над ним и поцеловала в макушку.

– Но я могу прикасаться к тебе.

Он посмотрел на меня, приоткрыв рот, и в каждой черте его лица читалось удивление.

– Тебе не следует.

Мне действительно