Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— Достанет ли у него сил, — включился в разговор Воронцов, увидевший возможность поддеть меня, — совмещать две столь сложные должности? Константин Платонович поистине уникальный человек, но возлагать на него ещё и руководство Экспедицией будет немилосердно. Территории Алеутщины — дикие земли, требующие пристального внимания и множества сил для освоения. Требуется, скорее, помочь Константину Платоновичу, а не взваливать на него дополнительный груз.

Пока Екатерина подбирала аргументы, Панин нанёс ещё один удар.

— Кроме того, есть указ вашего великого предшественника, Петра Первого, запрещающий совмещать подобные статские должности с чинами следственными, дабы избежать мздоимства и воровства. Ежели желаете, я немедленно пошлю в архивы, чтобы отыскали этот указ.

Ай да Панин, ай да собачий сын! Сомневаюсь, что такой указ вообще существует в природе. А даже если Пётр и подписывал подобную бумагу, то поиск можно затянуть на долгий срок, а там, глядишь, и ситуация изменится.

— Указ, — проворчал Бестужев, — на князя Урусова не распространяется, на мой взгляд. Он вовсе не губернатор и не чиновник, тут вы передёргиваете, Никита Иванович. Но, мне кажется, в первую очередь надо озаботиться здоровьем Константина Платоновича. Дать время восстановиться после тяжких боёв и полученного ранения. А уж потом поручать ему новые обязанности.

— А что вы сами скажете, Константин Платонович? — Екатерина повернулась ко мне.

— Простите, Ваше Величество. Но мне действительно неплохо бы поправить здоровье. Рана, — я поднял ладонь, демонстрируя всем присутствующим, — не желает заживать, причиняя крайнее неудобство.

Как я не берёг руку, но обрубок пальца продолжал иногда кровить, и сквозь бинты проступали бурые пятна. Ничего опасного, но выглядела это жутковато, будто серьёзное увечье. Да и мой вид, Танин грим с добавкой от Анубиса, не давал повода для сомнений — страшный некромант далеко не в лучшей форме.

— Что же, — разочарованно протянула Екатерина, — тогда и в самом деле надо дать вам отпуск для лечения. Вы столько сделали за последнее время, что имеете право на отдых.

Панин посмотрел на меня с видом победителя, торжествуя и радуясь тому, что досадил мне. Дурачок-масончик! Бестужев самым бессовестным образом использовал тебя, чтобы провернуть маленькую интригу. Подозреваю, что он собирается оттереть тебя от императрицы, и это лишь первый шаг в длинной комбинации. А ты сам подставился, да так глупо.

— Кстати, — Екатерина, подтверждая мои мысли, указала на Панина, — Никита Иванович, будьте добры найти тот указ Петра. И лично принесите его мне, чтобы разъяснить формулировки.

Она взяла перо и сделала запись в блокноте, явно намекая, что не забудет о своей просьбе. Такой оборот подпортил торжество Панина, но до конца совещания он посматривал на меня с усмешкой. Даже не догадываясь, что играл на моей стороне.

* * *

После завершения Совета императрица пригласила меня для беседы. Она была недовольна тем, как повернулось дело, но умело скрыла раздражение.

— Простите, Екатерина Алексеевна, что подвёл вас.

— Не надо оправдываться, Константин Платонович. Вчера Алексей Петрович мне уже говорил, что вы потратили там, — она указала пальцем на пол, — слишком много сил. Но я даже не думала, что настолько.

— Увы, — я развёл руками, — вы сами видели, с чем пришлось столкнуться.

Императрица вздрогнула и передёрнула плечами — воспоминания о Ключ-камне не доставляли ей радости. Сомневаюсь, что она когда-нибудь осмелится туда ещё раз спуститься.

— Я дам вам год, Константин Платонович. Лечитесь, восстанавливайте силы, приводите в порядок своё имение. А потом я найду для вас подходящую должность, на которой вы сможете принести пользу стране.

Мне едва удалось сдержать улыбку. Я всё сделал правильно и уезжаю в Злобино, не рассорившись с императрицей, она будет считать, что сама отпустила меня. Недруги тоже будут уверены, что вывели меня из игры и я не опасен для них.

А год — это очень долго. Как говорилось в старой восточной сказке — «за это время кто-нибудь да сдохнет: или шах, или ишак». Пока я буду заниматься в Злобино своими делами, при дворе продолжат бурлить страсти и интриги, меняться расклады, фавориты и советники императрицы. Уверен, через год она сама не захочет вызывать страшного непонятного некроманта. А если призрак Анны Иоанновны исполнит обещание, то она и не вспомнит обо мне.

— Ещё кое-что, Константин Платонович. Мне сказали, что вы в совершенстве знаете деланную магию. Это так?

— До совершенства мне далеко. Я всего лишь получил степень бакалавра.

— Не скромничайте, — она улыбнулась, — Михаил Васильевич отзывался о вас исключительно в превосходных степенях. И я хотела вас попросить о небольшой услуге.

— Для вас — всё что угодно, Екатерина Алексеевна.

— У Павла Петровича Талант не слишком силён. Не возьмётесь ли вы обучать его деланной магии? Скажем, если он периодически будет приезжать к вам в имение, раз в два месяца, и брать у вас уроки?

— С превеликим удовольствием, Ваше Величество.

Я низко поклонился. Ах, Шешковский, какой умница! Как сумел обставить, чтобы она сама попросила меня.

— Тогда не буду вас больше задерживать, Константин Платонович. Жду вас на балу в честь коронации.

Отвесив ещё один поклон, я вышел из зала. На лице у меня лежала маска скорби, а в душе звучала ликующая музыка. Да! Всё получилось, как я и планировал!

Глава 8

Предсказатель

Больше всех радовался переезду в особняк мой камердинер Васька. Он доставил туда наш багаж и принялся за обустройство быта в соответствии с моими вкусами. Дворовые слуги трепетали перед Васькой, а управляющий кланялся ему первый и звал по имени-отчеству.

И ведь, казалось бы, ему нет и двадцати пяти, в солдатах он ходил всего ничего, пока не покалечил ногу и не стал моим денщиком. Хоть и смекалистый, со светлой головой, Васька вначале был деревня деревней. Едва умел читать по слогам, сморкался пальцами, а главной мечтой его было справить валенки на зиму. А сейчас его не узнать совершенно! Носит костюм, который и небогатый дворянин не побрезгует надеть, ведёт себя с достоинством, не хуже купца первой гильдии, и пьёт по утрам кофий, читая «Санкт-Петербургские ведомости». Особенно сильно Васька изменился во время пропаганды в гвардейских полках. Нахватался манер, стал правильнее говорить и научился пользоваться платком.

Глядя на такое преображение, я поинтересовался у него:

— А может, отпустить тебя на вольные хлеба? Дам начальный капитал, откроешь своё дело, станешь