Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Владислав Юрьевич Морозов

кашляет и ругается. Президент попытался было встать, но резкая боль в левой ноге заставила его вскрикнуть. Напрягая зрение, Рейган сумел рассмотреть свою придавленную опрокинутым креслом, неестественно вывернутую левую ступню. Вокруг, в пыли, ползали и пытались встать ставшие одинаковыми серые фигуры. Некоторые из них продолжали лежать неподвижно — в их числе был, в частности, похоже, неудачно упавший навзничь и застывший в этом положении с открытыми глазами вице-президент Джордж Буш, под головой которого явственно проступало сквозь пыль что-то тёмное и влажное, медленно растекавшееся по полу. Президент с трудом повернул гудящую голову и увидел, что все висевшие на стенах экраны погасли, в убежище горит в лучшем случае одна лампа из десяти, где-то в отдалении монотонно гудят аварийные генераторы (раньше этого звука не было слышно), а в тучах оседающей бетонной пыли вокруг суетятся военные в посеревшей камуфляжной форме, пытавшиеся оказать помощь лежащим на полу.

А потом над лежащим Рейганом возникли из пыли генерал Джонс и министр обороны Каспар Уайнбергер, оба грязные, растрёпанные, со словно обсыпанными мукой лицами и волосами и с дикими глазами.

— Нет вообще никакой связи!! — хрипло констатировал генерал Джонс. — И всё-таки Советы нас опередили!!

— Вы восстановили электроснабжение? — поинтересовался у генерала Уайнбергер.

— В минимальном объёме, аварийные генераторы уже работают, но что толку!

— Что значит «что толку», генерал?!

— А то, что проводная связь не действует, похоже, кабель повреждён. Похоже, наверху, прямо над нами, только что был наземный ядерный взрыв — всё радиоборудование выведено из строя электромагнитным импульсом! Но даже если его удастся быстро починить или заменить, это ничего не даст!!

— Почему?!

— Потому что снесены все внешние, мать их антенны!! Мне доложили, что все выходы, включая аварийные, заблокированы, входные двери и ворота деформировало, повреждена и вентиляция. Похоже, нас капитально завалило, и откопать выходы можно только снаружи. Если есть кому откапывать. Мы не могли и предположить, что случится нечто подобное

— И что теперь? — спросил слабым голосом лежащий на полу президент, обращаясь к министру обороны.

— Теперь?! — поинтересовался Уайнбергер зловещим шёпотом. — А теперь уже ничего, многоуважаемый Господин Президент!! В момент, когда ещё можно было отдать команду на массированный удар по Советам, вы изволили тянуть резину!!! А теперь мы больше не можем ни с кем связаться!!! Мы, чёрт возьми, даже не знаем, что делается у нас над головой!!!!! Ты погубил страну, старый маразматик!!!!

Рейган в изнеможении закрыл глаза. Он поймал себя на мысли, что ему всё происходящее почему-то стало совершенно безразлично...

Эпилог.

19 августа 1991 г.

Группа Советских Войск в Северной Америке.

Гарнизон «Форт Черняховский»

на мексиканско-калифорнийской границе,

между Тихуаной и Мехикали

Наш оснащённый дополнительными размещёнными в салоне топливными баками «Ми-8МТВ» наконец завис над вертолётной площадкой.

— Прибыли, товарищ генерал! — доложил капитан Миша Баланов, вертолётчик, что называется, божьей милостью.

Было видно, как сопровождавший нас боевой «Ми-24П» ушёл резко влево и, выпустив шасси, начал садиться чуть в стороне, правее от нас.

Бортрадист Володя Фоменко, видимо случайно, включил радио на полную громкость. Судя по всему, его приёмник был настроен на местный радиоузел ГСВСА, базировавшийся в Монтеррее. При этом там как раз передавали что-то специфическое, явно по заявкам местных радиослушателей. Иначе я никак не мог объяснить вдруг зазвучавшие в салоне вертолёта слова песни группы «Контингент»:

— ...Дождь идёт в горах Дуранго, позабытый

и желанный.

Память светлая о доме, дальнем доме и весне,

И отплясывают рьяно два безусых капитана,

Два танкиста из Окампа, на залатанной броне...

Гляди-ка, уже и песен с местной спецификой успели насочинять, черти... Хотя молодцы, конечно. Подобное творчество даже суровый ГлавПур одобряет и считает положительным моментом….

Сухая желтоватая пыль от несущего винта поднялась столбом. Колёса коснулись площадки, борттехник сдвинул дверь, установил коротенький трап, и мы полезли наружу. Сначала, как и положено, двое моих охранников, сержанты-сверхсрочники из спецназа ГРУ Серёга Гончаров и Паша Боровяк по кличке «Боровок» (кличка его внешности нисколько не соответствовала, поскольку оба сержанта были жилистыми ребятами небольшого роста) и «атаманов адъютант» (тоже кличка) капитан Саня Фингалов с содержащим всю нашу носимую с собой бумажную волокиту кожаным портфелем. Что поделать, секретарш я в штате не держал. Служба у таких, как я, не самая лёгкая, да и дорогая супруга Оля это не одобряет. Так и сказала: узнаю, что завёл какую ни есть секретутку — поступлю с тобой противоестественно, а потом пристрелю. Или сначала пристрелю, а уже потом поступлю противоестественно. По настроению…. И ведь самое смешное — она действительно может....

Я выбрался наружу следом за охраной. Вокруг нас стояло два десятка зачехлённых и подготовленных к немедленному старту вертолётов — такие же «Ми-8» в пустынном камуфляже, с нашими красными звёздами или трёхцветными мексиканскими треугольниками и пара-тройка «крокодилов» «Ми-24».

За вертолётными стоянками просматривался красочный стенд с огромным плакатом, на котором широко улыбался блондинистый советский солдат с красной звездой на камуфлированном кепаре и с автоматом АКМ на груди. Пониже фигуры солдата было написано жёлтым по красному фону: «Воин Советской Армии! Помни! Ты пришёл на эту землю как друг и защитник!»

Стало быть, с агитацией и пропагандой здесь всё было более-менее в порядке.

А к нам уже бежал солдатик в стандартной песочной форме (точно в такую же были облачены и мы все, в Афгане эту одёжку называли «Варшавка», в ОВД «Афганкой», а ещё почему-то «Мобутой») и панаме, с красной повязкой на рукаве.

Солдатик, которого тут же взяли на прицел мои орлы, похоже, не сразу признал во мне начальство и пару секунд хлопал глазами, пока не рассмотрел на погонах моей солдатской тропической куртки генеральские звёзды.

В итоге, он одновременно отдал честь и разинул рот от неожиданности.

— Боец, передай, что прибыл генерал-майор Трофимов из штаба ГСВСА, — опередил я его доклад и добавил: — Дежурного офицера ко мне.

Мы медленно двинулись в сторону белевших за вертолётной площадкой казарменных зданий. Боец убежал, а минуты через три перед нами уже возник как из-под земли дежурный офицер очень знакомого облика — длинная, покрытая «офицерским» загаром жердь в камуфлированной форме и кепаре мексиканского образца с майорскими погонами.

Майор отдал честь и отрекомендовался:

— Товарищ генерал! За время моего дежурства во вверенном мне гарнизоне «Форт Черняховский» никаких происшествий не было! Гарнизон занят караульной службой, хозяйственными работами и сопровождением