Выжить, чтобы умереть - Сергей Станиславович Юрьев

не стекал вниз, в океан, а наоборот, – вползал наверх по отвесной скальной стене на тропу. Вскоре из него сформировалось некое подобие человеческой фигуры, а еще через несколько мгновений на тропе стояла Цинь Цзянхун. Только кожа ее была какого-то неестественного красноватого, болезненного оттенка. Ее алые губы сжимали огромную сигару. Китаянка щелкнула пальцами, высекая огонь, прикурила, а затем, вышагивая как на подиуме, подошла вплотную к принцессе и пустила ей в лицо густую струю дыма. Сознание заволокло тьмой.

Глава 27

На свете есть три самые большие и бесполезные вещи – египетские пирамиды, великая китайская стена и линкор «Ямато».

Поговорка, популярная среди японских моряков во время Второй мировой войны

Корабль тряхнуло, на палубу рядом с передней орудийной башней откуда-то прилетел здоровенный комок лиловой слизи, разъедающей броневые листы. Не дожидаясь команды, тут же сбежались матросы, вооруженные совковыми лопатами, и начали сбрасывать эту мерзость за борт.

– Началось… – Аруга склонился к переговорному устройству. – Дистанция девяносто два кабельтовых, курсовой угол двадцать два градуса. Огонь по готовности!

Из стволов двух уцелевших башен главного калибра вырвалось синее пламя, все иные звуки потонули в грохоте залпа, а через пару секунд справа по курсу из пылающей алой жижи поднялся лиловый столб из брызг и ошметков плоти.

– Дистанция восемьдесят кабельтовых, курсовой угол тридцать четыре градуса. Огонь! – снова скомандовал Аруга, и жерла орудий вновь выплюнули холодное пламя. И снова снаряды поразили ту же цель. На этот раз Матвей разглядел в бинокль огромное чудище, покрытое чешуей из стальных листов, скрепленных массивными заклепками. Его щупальца беспорядочно изрыгали пламя из многочисленных пор. На неимоверно длинных шеях болталось несколько голов. На нескольких лицах еще сохранились человеческие черты, но больше они напоминали ритуальные маски, призванные кого-то устрашить. После третьего залпа бронированное чудовище перестало трепыхаться, и вскоре на поверхности неподвижного тела поднялись зеленые холмы, на которых начали прорастать деревья, а по склонам потекли прозрачные ручьи.

– О как! – восхищенно воскликнул командор.

– Не надо обольщаться, – отозвался Аруга. – Надолго не хватит.

– Кого не хватит?

– Не кого, а чего. Стабильности.

На этот раз Матвей не стал переспрашивать, продолжая наблюдение. Не прошло и нескольких минут, как волны океана Хаоса начали захлестывать островок, смывая с него зелень, а потом и вовсе поглотили его.

– Ну и стоило снаряды тратить? – поинтересовался Матвей.

– Не всякий здравый смысл очевиден, не всякая истина лежит на поверхности, – парировал Аруга. – Знаешь, почему там, на Земле, настоящий «Ямато» когда-то был обречен на верную и, казалось бы, бессмысленную гибель?

– Почему?

– Потому что командование решило, что нация возненавидит флот, если такой линкор уцелеет в войне.

– Не улавливаю, в чем связь…

– И не надо. Я же просил не задавать глупых вопросов.

– А если мне интересно?

– Хочешь дальше пешком идти?

– Никак нет, господин контр-адмирал!

– То-то же…

Приближалась развязка, и от этого становилось как-то не по себе. Может быть, и не стоит пытаться отсюда вырваться? Сделать себе харакири по примеру бравого самурая и остаться старпомом на его грозной посудине. Даже если в том, что делает Аруга, нет практического смысла, то понять его гораздо легче, чем тех интриганов, что затеяли странную, нелепую и жестокую игру, в которой он вынужден участвовать. Можно, например, воссоздать свой истребитель и начать обеспечивать линкору воздушное прикрытие. И боевые операции против Хаоса станут куда более эффективными. Только надо узнать, что за боеприпасы применяются в этой войне.

– А если я спрошу, что за штуку мы только что расстреляли – это будет глупый вопрос?

– Да! Абсолютно дурацкий?! – Аруга усмехнулся и дружески похлопал Матвея по плечу. – Я не знаю, что это было. И мне все равно. Добычей Хаоса и его частью с одинаковой легкостью становятся развратники и святоши, трусы и смельчаки, дураки и умники. Мне неважно, кем они были. Я просто вижу, во что они превратились. И я вовсе не несу им смерть. Я, наоборот, даю им шанс преобразиться, вспомнить, что бытие состоит не из одних лишь жалких страстишек.

– И что – вспоминают?

– Бывает… Нет ничего страшнее абсолютной свободы. У абсолютной свободы есть оборотная сторона – абсолютная боль, абсолютный страх и абсолютная безысходность. И те, кто испытал все это, иногда вспоминают, что существует порядок, гармония и покой.

– И что – они переходят на сторону порядка?

– Нет.

– Значит, ты только усугубляешь их страдания.

– Они… – Аруга явно пребывал в некоторой растерянности, но сдаваться не собирался. – Они сами сделали свой выбор. Значит, заслужили именно то, что получили. Я тут не занимаюсь спасением чьих-то душ. И не собираюсь этим заниматься. Ты забыл, что я и сам покойник. А покойник вправе выбрать себе форму существования, которая хоть как-то похожа на жизнь. Вот я и выбрал. И хватит об этом!

Хватит – так хватит… Матвей уже и сам был не рад, что затеял этот разговор. В конце концов, кто знает, сам-то он смог бы, оказавшись в подобной ситуации, вести себя столь же достойно?! Продолжать жить, невзирая на смерть, – это уже подвиг, на который способен далеко не всякий.

Вновь раздался грохот, такой, что Матвей подумал, будто линкор вновь подвергся атаке какого-то монстра. Но это всего лишь кто-то молотил в бронированную дверь. Однако Аруга на стук не реагировал, продолжая вглядываться вдаль.

– Открыть? – спросил командор, глядя на контр-адмирала, но тот некоторое время упорно молчал, а потом сам двинулся к выходу, лично откинул стальную щеколду и тут же отскочил на пару метров. И вовремя. Иначе его просто зашибло бы распахнувшейся дверью. В проеме стояла молоденькая загорелая японка с огромными черными глазами в коротком белом кимоно и белых сандалиях.

Несколько минут она и Аруга вели переговоры в резких и повышенных тонах отрывистыми японскими фразами. А потом барышня бросила на Матвея уничтожающий взгляд, топнула ногой, сломав каблук, пинком отшвырнула в сторону поврежденную сандалию, резко развернулась и, прихрамывая, ушла восвояси. Аруга со всей осторожностью закрыл за ней дверь и снова занял свое место на мостике.

– Йоко? – поинтересовался Матвей.

– Да.

– Фантом?

– Да… – Аруга помолчал. – Но она настоящая. Она больше, чем настоящая. Она даже лучше. Не надо было брать ее в этот поход. Женщина на военном корабле – это вообще против правил. Но я не хотел оставлять ее одну.

– Понимаю.

– Ни черта ты не понимаешь!

– Так точно, господин контр-адмирал! – Уже через мгновение Матвей пожалел о сказанном. Лицо Аруги побагровело, пальцы вцепились в поручень так, что костяшки побелели, и ему явно стоило немалых усилий сдержать