Загадка башни - Мстислав Константинович Коган

Я размахнулся и швырнул отрубленную голову аккурат под ноги горожанам. Те расступились и удивлённо уставились на неё, пытаясь осмыслить происходящее. У некоторых из них на лицах я увидел облегчение. До людей начало доходить, что именно сегодня произошло. Но слишком много времени на раздумья им давать было нельзя. Коли уж умудрился ухватить быка за рога, то веди его туда, куда нужно тебе, а не стой и жди, когда он начнёт брыкаться.

— Но прежде чем его убить, я кое-что увидел в его логове. А потом имел интересный разговор с самим Когтем.

— Но… — Губернатор попытался меня перебить, но сержант тут же наградил его ударом латной перчатки под дых. А когда тут согнулся пополам, наклонился к его уху и прошипел, — В следующий раз накормим тебя твоими собственными зубами.

Я сомневался, что следующий раз будет. Удар у Бернарда был тяжелый, и он как обычно перестарался. Губернатор открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. Судорожно пытался вдохнуть. Протолкнуть воздух в сведённые судорогой лёгкие. С уголка его рта свисала тонкая, серебристая нитка слюны. Как бы копыта раньше времени не отбросил. Иначе не получится поучительной истории о том, что любой обман рано или поздно вскрывается.

— Так вот, — я снова повернулся к толпе и дал знак моим парням подойти к краю помоста. Те, что стояли у его подножия благоразумно расступились в стороны, — Хавель, которого некоторые из вас окрестили лжецом и клеветником, говорил правду. На кольях вокруг логова Когтя я увидел вот это.

Мешки раскрылись. Из них на землю полетели отрубленные головы. Они шлёпались в жидкую грязь почти что под ноги горожанам. Шлёпались и оставались лежать неподвижно, сверля их мёртвыми взглядами своих опустевших глазниц.

— Боги милосердные, — раздалось где-то в толпе, — Так это ж Агнешка. Сестра моя сводная. Отон, тыж говорил что её…

— А это Виллем. Кузнец, которого тоже, якобы, упыри схарчили!

— И его жинка! — голоса вновь начинали превращаться в один сплошной гул. Толпа заволновалась. Задние начали давить на передних, в надежде узнать, нет ли среди привезённых «трофеев» их собственных родичей. Те же, кто стоял в первых рядах, смотрели то на меня, то на согнувшегося пополам губернатора. Тот ещё не успел прийти в себя.

Я подошёл к толстяку, схватил его за шиворот кафтана и поволок к краю помоста. Он попытался дёрнуться, но получив ощутимый тычок кулаком под рёбра, тут же обмяк и глухо застонал. Я попал в то же самое место, куда угодил удар Бернарда.

— Вот этот ублюдок, — я встряхнул тяжеленную, воняющую мочой, потом и страхом тушу, — Рассказывал вам сказочки про упырей жравших ваших родичей. А сам получал от Когтя мзду, за каждого, кто пытался поднять против бандита голову. Именно поэтому вы столько лет не могли дать отпор этим говнюкам. Ублюдок сдавал бандитам каждого, кто собирался это сделать. А ежели не мог добраться до него самого, то давал Когтю наводку на родичей бунтаря, чтобы запугать всех, кто решит последовать его примеру.

По толпе пронёсся недовольный гомон. На людей свалилось слишком много шокирующих новостей и они ещё не успели увязать их в единую картину. Хотя о том, что я сейчас им говорил, наверняка многие давно догадывались. Просто не хотели сами себе признаваться в этом.

Вперёд выступил плечистый мужик, в усах которого начала пробиваться седина. Выступил, смерил меня долгим изучающим взглядом, затем спросил.

— А доказательства будут?

— Если вам голов недостаточно, то доказательством вам послужит сам Губернатор. Он понял, чем всё закончится ещё сегодня утром и попытался сбежать, бросив на произвол судьбы даже собственную семью. Вы задержали его у северных ворот с мешком денег не потому, что он побежал искать защиты у служителей церкви. Тогда бы ему незачем было бы уходить одному и тайком. Он просто собрал манатки и попытался дать дёру, ведь знал, что когда обман раскроется, то ему не поздоровиться.

— Всё это и правда выглядит подозрительно, — мужик покачал головой, — Но маловато для обвинения.

Должно быть, он был одним из сторонников своего градоправителя. А может и вовсе — с ним в доле. Таких переубедить будет сложнее всего. Впрочем, мне и не нужна лояльность каждого. Хватит и обычного большинства.

— Моё слово будет тебе доказательством, — с противоположной стороны площади послышался голос Хавеля. Он, вместе с десятком моих бойцов и ещё пятёркой людей, которых я видел впервые, пробивался сквозь толпу в нашу сторону. Крестьяне провожали его молчаливыми взглядами.

Охотник взобрался на помост, подошёл ко мне, посмотрел на усатого мужика, окинул взглядом толпу. Затем заговорил:

— Там, на частоколе, я нашёл и своих родичей тоже. Отрубленные головы жены, сына и дочери. Ублюдки Когтя не смогли добраться до меня, когда я воспротивился его тирании. Не горазды они по лесам бегать оказались. Но этот ублюдок, — он ткнул пальцем в сторону губернатора, — Не поддержал мою борьбу и не дал укрытие моей семье. Напротив, он продал моих родных за звонкую монету. Со многими из тех, кого сейчас с нами нет, он поступил точно так же.

— Люди, я не… — захрипел было губернатор, но тут же осёкся получив кулаком по хребту. Толпа заволновалась.

— Хавель дело говорит!

— Ублюдок врал нам.

— Он говорил что мою Агнешку сожрали…

— Все, кто не хотел платить, пропадали!

Я мрачно ухмыльнулся. Толпа трусливых идиотов. Вы всё это знали с самого начала. Вам много кто об этом говорил, но вы боялись поверить. Ведь если поверить, то пришлось бы что-то с этим делать. Рисковать собственной жизнью. А это страшно. Вам очень нравилось жить в обмане. В плохонькой иллюзии, которую ткни — развалится. Но никто из вас так и не осмелился её ткнуть. Теперь вам нужен кто-то, на кого вы можете свалить результат собственной трусости. Ничему вы так и не научились. И никогда, боюсь, не научитесь.

Где-то позади глухо ругнулся Отон. Я повернулся и краем глаза заметил, как Брандон — командир зелёной десятки, срывает с его пальцев кольца с каменьями. Ещё один его боец уже водрузил на плечо мешок с монетами. Сообразительные ребята. Придётся их повысить. Одного до сержанта, другого до десятника.

Я поднял руку, одновременно призывая толпу к тишине и давая знак моим людям выводить на площадь захваченных пленников. Крестьяне на мгновение притихли, но затем снова