Очень Большой Лес. Том 2 - Василий Головачёв

– Портал таки, – хмыкнул Сергей Макарович. – Но это нам, к сожалению, ничего не даст. Самолёт сюда не опустишь, да и мотоцикл тоже, так что придётся возвращаться прежним путём.

– А идея была неплохая, – интеллигентно похвалил Максима Карапетян. – Интересно, где вышел беспилотник, в каком слое? Отсюда определить невозможно.

– Меня интересует другой вопрос. – Савельев посмотрел на Максима. – Телескоп это или не телескоп – не суть важно. Ты говорил, что где-то на шестом уровне стоит машина для сверления шахт в твердых слоях «бутерброда», которая может послужить оружием для полной ликвидации чёрного леса. Может быть, это она и есть?

– Не знаю, – признался майор смущённо. – Я не догадался спросить у Леса, как она выглядит.

– Напрасно.

– Как бы она ни выглядела, – Редошкин в сердцах захлопнул ноут, – мы её отсюда никак не сможем приволочь в первый слой и применить в качестве оружия.

Максим покачал головой:

– Лес утверждал, что ничего перемещать не надо, машина каким-то образом способна бурить шахты прямо отсюда.

– Прям магия какая-то, – восхитился Редошкин.

– Артур Кларк говорил, что высокие технологии неотличимы от магии, – заметил Карапетян. – Надо разбираться.

– Возвращаемся! – твёрдо сказал Максим. – Проведаем ребят в лагере, отдохнём и подготовимся основательнее. Предстоит много чего обсудить. Не возражаете, товарищ полковник?

– Поддерживаю, – кивнул Сергей Макарович, понимая, что майор спросил его только ради соблюдения этикета, но не обижаясь на это.

Возвращение в главный слой «бутерброда» Большого Леса заняло больше часа.

Аэробайк погрузили в хвостовой отсек «пепелаца», покружили над городом-музеем, заставленным группами скульптур, обнаружили два цилиндра с шахтами, одна из которых и вывела самолёт в пятый слой. Тем же манером поднялись в четвёртый слой, потом в зону «саванны». Заметили носорогопаука, прятавшегося в зарослях папоротника возле каких-то развалин. Редошкину даже показалось, что он видел промелькнувший аэробайк, но искать его не стали.

– Наверное, Точилин, – с запинкой сказала Вероника, посмотрев на Максима.

– Потом поищем, – буркнул он. – Если он выжил до этого времени, потерпит и ещё. Хотел бы присоединиться, давно прилетел бы сам.

В лагерь вернулись вечером, когда светило Леса ушло далеко «на север».

– Как же здесь хорошо дышится! – призналась Вероника, ступив на землю и вдыхая воздух всей грудью.

Обрадовавшийся Костя бросился её обнимать.

– Слава богу, вернулись! Я тут уже все глаза проглядел! Где вы шлялись так долго? Мы с Миром нашли хлебное дерево, я булок наделал! Компоту наварили, грибов нажарили!

– А мясное дерево ещё не нашёл? – осведомился Редошкин, стаскивая с себя комбинезон и шагая к берегу озера.

– Найду, никуда оно не денется. Что вы-то нашли? Давайте, колитесь.

– Поужинаем сначала, – сказал Сергей Макарович. – Шмели к вам не залетали?

– Не-а.

– А звери покрупнее?

– Пробегал в паре километров «нетопырь», – сказал Мерадзе. – Но один, озабоченный.

– А наш как себя вёл?

– Стоит как пень и ворочает буркалами. Я пытался его разговорить, но он меня то ли не понимает, то ли вообще не имеет программ общения.

Сергей Макарович отозвал Костю в сторону:

– Ты обещал поискать замену табаку.

– Нашёл, только эту траву сушить надо. – Костя побежал было к шалашам, но полковник остановил его:

– Потом посушим. Есть ещё жевательный табак…

– Бетель, знаю, но его я пока не видел. Хотите, дам солодку, трава такая, её тоже жуют.

– Давай.

Костя скрылся в шалаше, вынес несколько веточек кустистой травы.

Разошлись по шалашам, искупались в озерке, переоделись кто во что мог, не торопясь подтянулись к разведенному костру.

Максим, по пояс голый, разложил за своим шалашом постельный набор – две «простыни» из спален Крепости, которые удалось сохранить, занялся укладкой травы.

К нему подошла Вероника, и они о чём-то заговорили, изредка (тайком, как им казалось) прижимаясь друг к другу.

Заметив это, Костя проворчал:

– Телячьи нежности… не понимаю… вроде крутой мужик…

– Завидуешь? – ответно буркнул Редошкин. – Даже крутому мачо нужна ласка любимой женщины. А тебе ещё рано понимать такие вещи, не дорос. Не видишь, что они любят друг друга?

– Да я не возражаю, – смутился молодой человек.

– Вот и помалкивай.

Костя вдруг хихикнул.

– Ты чего? – не понял сержант.

– Вспомнил изречение Кличко.

– Какого именно?

– Мэра Киева… был такой деятель. Я читал его перлы в сети. Он как-то выдал мудрость про любовь: буду любить тебя, пока не перестану.

Редошкин засмеялся:

– Украинский Черномырдин?

– Похлеще Черномырдина будет. А где вы были, что Вика про чистый воздух заговорила?

– На самом дне Леса, на шестом уровне.

– Ух ты! И что там?

– Командир расскажет. Воздух там действительно затхлый, почти сплошь углекислый газ. Здесь же и в самом деле божья благодать!

– Вот бы провести сюда с Земли отдельную иномериану! Поработал дома, устал и нырнул сюда отдыхать с девчонками! Либо вообще жить здесь, а на работу ходить на Земле. Как тебе идея?

– Мечтать не вредно. Сюда нельзя никого пускать, мы уже обсуждали эту тему. Человек – сволочное создание, где ни появится, везде нагадит! Недавно смотрел новости: уж на что остров Бали далеко от цивилизации, а прибой вдруг начал выбрасывать на берег тонны мусора!

– Это не про нас.

– Забыл, как ты первое время ягоды топтал, ветки деревьев ломал да за местными зайцами бегал?

– Только ради науки. Да и когда это было. Я теперь по-другому думаю.

– Похвально, академик, может, хороший человек из тебя и вырастет.

– Я самый лучший. – Костя издал смешок и отошёл к шалашу.

Сошлись у костра через час. Не торопясь поужинали, обмениваясь ничего не значащими репликами. Костя нетерпеливо ждал рассказа вернувшихся, ёрзая на рюкзаке, набитом травой. Предложить мягкую сидушку Веронике он не догадался, о чём мимолётно подумал Редошкин.

Наконец Максим допил морс и оглядел освещённые языками огня лица спутников.

– Теперь я расскажу вам историю наших похождений, беседу с Лесом и про находку «музея натиформ».

Костя подскочил, раскрывая глаза.

Максим добавил:

– Да, да, на дне «подвала» мы нашли композицию скульптур, изображающих трёхликих, почти обнажённых женщин. Егор Левонович предложил называть их Амазонками, что очень символично. Первой цивилизацией этого мира была женская, создавшая сменившую их цивилизацию Большого Леса. Поэтому можно сделать вывод, что душа Большого Леса – это и в самом деле душа женщины. Но обо всём по порядку.

Мир Леса представляет собой шестиуровневый континуум, говоря научным языком, замкнутый сам на себя в дополнительном измерении.

– Четырнадцать сотых, – не утерпел возбуждённый ботаник.

– Не перебивай, – одёрнула его Вероника.

– Размеры этой Вселенной мне неизвестны, потому что наших терминов Лес не знает и вытащил из меня лишь сравнение – примерно с галактику Млечный Путь. Но это не точно. Вполне вероятно, что размеры Леса эквивалентны размерам нашей Вселенной.