Неслужебное задание - Игнашева Анастасия Андреевна

и делиться успехом он тоже ни с кем не собирался. Насчёт успехов, правда, пока было не густо. Вернее — их не было, если не считать счастливого возвращения из подземелья. Для начала надо было собрать воедино разрозненные обрывки информации. Паззл начал складываться увлекательнейший. А начиналось всё с проекта «Верблюжья ферма». Проект создавался в противовес счастьевской «Чёрной Радуге» и не последняя роль в нём отводилась человеку по имени Доменик Кафон. Именно люди, создавшие «Верблюжью ферму» были основными спонсорами и бенефициарами экспедиций. Научная часть была лишь верхушкой айсберга. Истинные же цели и масштабы проекта были тщательно скрыты. Какое-то время Кафон исправно играл для своих хозяев роль курочки, несущей золотые яйца. А вот потом начались проблемы. Не то Доменик решил попросить прибавки к жалованию — а платили ему, не смотря на все его заслуги перед Земным Содружеством весьма скромно, то ли просто захотел сменить хозяев. Так или иначе — он взбрыкнул. Реакция не заставила себя ждать. Но Кафон предвидел подобное развитие событий и решил подстраховаться и подготовил «бомбу», которую до поры-до времени припрятал в надёжном месте, а потом, через доверенное лицо, передал курьеру-мнемонику. О мнемонике стало известно Разведке. Да не одной. «Бомбу» захотели заполучить не только земляне, но и ещё кое-кто. И эти кое-кто землян опередили.

— Ай да Кевин! Ай да сукин сын! — не удержался Макнамара-младший. Осталось только выяснить, кто именно следующий явится на эту чудную планетку за таинственными артефактами.

* * *

— Им не предлагали денег! — возразила Эвиза.

Воспоминания пришли ровно с того момента, на котором их оборвали в прошлый раз. Как будто фильм поставили на паузу, а потом запустили снова.

Анка вскинула бровь.

— Да! Им предложили… меня.

Анка со стуком уронила челюсть и обратилась в соляной столп. Эвиза поняла, что сказала двусмысленность и поспешила объясниться.

— Товарищ Март дал мне задание…

— Да поняла я. Всё это было бы смешно, кабы не было так грустно. Ваше общество порочно и развращено ничуть не меньше.

— Это ещё почему⁈ — обиделась Эвиза за покинутую родину.

— Неужели не понимаешь? Людские пороки никуда не делись. Просто приняли другую, более уродливую форму. И то, что в нашем мире называется «бордель», или «притон», у вас называется «Дом Отдыха».

Они бродили по саду возле дома.

— Пороки, как правило, никуда не исчезают. Просто принимают другую форму. — говорила Анка, — И искоренить их нельзя. Ибо они так же свойственны человеческой природе. И ваш строй тоже не в состоянии избавить людей от них. Потому что, если бы у людей не было пороков — это были бы уже не люди.

— А кто? — глупо спросила Эвиза.

— Ангелы. Вы захотели построить Рай Земной. А получили всего лишь гетто. Не вы первые это придумали. На Земле уже были подобные попытки, в том числе и здесь, в России, в ХХ веке. Да что там Россия. У нас на Земле до сих пор существуют закрытые страны, чьи контакты с остальным миром сведены к минимуму. Что, мир оказался сложнее, чем ты его себе представляла?

— Да. Но тогда получается, что наша пропаганда не всегда врала?

— Конечно. Я же сказала уже — они говорили полуправду. Про вас они лгали, что вы — самое справедливое и лучшее общество в этом мире, а про нас говорили правду. Не всю, конечно, а только ту, которая была им выгодна. Наши положительные стороны они замалчивали.

— Почему?

— А вот это и есть пропаганда, информационная война, промывание мозгов и прочее воздействие на сознание. С целью получить лояльного члена общества. Обществом, Эвиза, правят меньшинства, не смотря на то, что вам старательно внушают. То, что у вас народ сам собой управляет — не более, чем пропагандистский приём. Что вам говорят?

— Что народ управляет собой через своих представителей.

— Вооот. А представители откуда берутся? И вообще — что это за птицы такие? Откуда прилетели? На самом деле — меньшинство просто внушило большинству сначала свои идеи, а потом и то, что они и есть те самые представители, которые лучше всех эти идеи реализуют в жизни. Мы тут, у себя на Земле, это уже прошли в ХХ-XXI веке. Человечество заигралось в демократию и прочие идеи настолько, что чуть не уничтожило само себя. Нам, в России, пришлось вернуться к монархически-сословному государству, чтобы просто сохраниться. Демократия хороша, когда она ограничена определёнными рамками. В качестве местного самоуправления, например. Не станет же Государь назначать сельского старосту, или главу уездной Управы? Верно?

Эвиза машинально кивнула.

— Зачем ты привезла меня к себе? — спросила она Анку.

— А куда тебя девать было?

* * *

— Ну, давай, что ли. — Малинин разлил ещё по одной.

— Ддаввай.- согласился Март изрядно заплетающимся языком,- У…у…мення ттост. Зза неё… За эту… ввашшу…ик… Ржавую…

Малинин слегка качнул головой, покосившись на него, но согласился:

— Хороший тост. Давай за неё.

Они выпили. Непослушными пальцами Март расстегнул тугой ворот комбинезона. С непривычки его изрядно развезло.

— А я влюбился. — откровенно признался он Малинину, — Никогда не думал. В неё и влюбился. Слушай! Малинин! Расскажи мне! Какая она⁈ Ты ведь знаешь? Ты же… ик… командир! Отец! Они тебя… Батя зовут…

Малинин посмотрел в обзорный экран, за которым полыхал невероятно-оранжевый после дождя закат. Они сидели в кают-компании личного корабля товарища Марта, потому что больше негде было. А товарищу Марту край как приспичило «посидеть-поговорить» с Малининым без свидетелей.

Накануне утром группа ушла на Великие Болота, а у товарища Марта не выдалось даже минуты, чтобы их проводить.

— Расскажи! — приставал Железный Март, — Я.… я её видел… в деле. У нас… там… тут… таких нет. Я всегда считал… что армия — не место для женщин… А потом… я в неё влюбился.

Товарищ Акдак ухватил бутылку и налил себе, проливая мимо, ещё.

— Тебе, по-моему, хватит. — сказал Малинин.Железный Фе… простите, Март, его не услышал.

— Среди миров… в мерцании светил…- заговорил он, — Одной звезды я повторяю имя… Не потому, чтоб я её любил, а потому… что мне темно с дрругими!.. С дрругими мне ттемнно…

Он выпил.

— Я её люблю. — сказал он в очередной раз, — Но она меня не замечает. Я её боюсь. Но без неё не могу…

Малинин незаметно убрал бутылку со стола.

— Ржавая!!!-