Тучи сгущаются - Лориана Рава

-- Мозговитый.

-- Слышал о нём. Он умеет самые сложные случаи разрешать. В своё время я встречал его...

Асеро не договорил, так как не знал, известно ли старейшине что-либо о войне с каньяри, а пускаться в объяснения сейчас не хотелось.

-- Так как я лицо заинтересованное, то мне нельзя общаться с судьёй до суда, а наедине -- и до вынесения приговора. Но ты... ты ведь можешь рассказать ему о некоторых важных деталях? Это ведь не запрещено?

-- Я понял тебя, Слоновий Зуб. Да, конечно, я поговорю с ним до того, как он вынесет приговор.

Старейшина посмотрел на него с какой-то смесью мольбы и надежды в глазах. Асеро понимал его и в то же время понимал, что некоторые вещи невозможны. Девушке уже не вернуть потерянную честь, а значит, люди будут требовать казни насильника, и хорошо, если дело ограничится только им, и не пострадают невинные.

На суд пришли почти все жители обоих селений, да и много из окрестных. Приходили старики и старухи, приходили женщины с детьми за спиной, видно было, что дома остались или совсем уж немощные, или совсем уж занятые. Общественные работы в этот день, разумеется, отменили, но если ты, например, повитуха, а у тебя в деревне кто-то рожает, то ничего не поделаешь, долг есть долг. Но всё, кто только мог, точно пришли.

Для Асеро, разумеется, было приготовлено почётное место, с которого было всё хорошо видно и слышно. Он оглядывал сидевшего под стражей преступника, главного обвинителя, которым был отец девушки, и саму пострадавшую, которая куталась в платок, то ли от холода (было ясно, но ветрено), то ли от стыда. Судья должен был прибыть с минуты на минуту, но он что-то задерживался. Во избежание лишних контактов он должен был ночевать в Тумбесе (сам Асеро провёл ночь в селении бывших рабов), но было неясно, что могло задержать его там. Карету и лошадей в таких случаях выдают без задержек.

Потом судья прибыл. Перед всеми он извинился за опоздание, вызванное неожиданной задержкой, потом подошёл лично к Асеро и сказал: "Государь, мою карету обстреляли по дороге. Мне лишь задели руку", -- он показал на перевязь на локте, -- "но кое-кто из сопровождавших ранен серьёзнее. О них позаботятся, однако я подозреваю, что наши кареты могли просто перепутать, и метили в тебя". Асеро невольно вздрогнул. Скорее бы Горный Ветер приехал разбираться, что ли... Хотя сам ведь накануне послал тому сообщение по спецпочте, чтобы тот в столице разобрался с Тухлым Пирожком. Инти собирался, да не успел... А тот со скандальными связями наведывался в обитель, вполне мог увидеть письмо Чистой Верности и запомнить адрес.

Был, правда, ещё один момент, который Асеро тревожил. Спецпочтой могли пользоваться только люди Инти. Ни он, ни Старый Ягуар прямого доступа к ней не имели. Конечно, Инти и Горный Ветер им доверяли, но... порядок есть порядок, да и как говорил ему Горный Ветер, координатор Ворон тут бы их не понял.

Так что Асеро был вынужден пересылать сообщение через Ворона, который для этого дела вызвал некоего Цветущего Кактуса.

Асеро также спросил юношу, знает ли тот по-английски (испанский они-то уж точно все знают), получив утвердительный ответ, попросил скопировать торговый договор на двух языках и переслать Горному Ветру, чтобы тот с ним ознакомился сам и показал Искристому Снегу.

Накануне Асеро не думал о возможности измены, но теперь, когда случился обстрел кареты, нельзя было не подумать и об этом. Во всякому случае, Инти в таких обстоятельствах всегда проверял такую возможность самым тщательнейшим образом. С другой стороны, Ворон и Цветущий Кактус должны были знать, что Асеро отъехал из Тумбеса вчера... Может, всё-таки это было именно против судьи? Могут же у него быть враги и из-за этого дела, и вообще...

Тем временем спешно искали человека, который мог бы исполнить обязанности секретаря, так как тот был тяжело ранен...

Начался суд. Первым излагал дело отец девушки. В его устах ситуация выглядела так: мол, Слоновий Бивень коварно подкараулил его дочь, когда она мирно шла по берегу моря, собирая морские раковины, схватил её и совершил своё мерзкое дело. Мотивами была якобы не только красота его дочери, но и ненависть и презрение к чиму как к слабакам. Он прямо уверял, что все чёрные согласны с поступком их собрата и сами просто спят и видят, как бы надругаться над местными девушками. Закончил он тем, что желал бы видеть этих чёрных высланными с глаз подальше.

Потом дали слово самому подсудимому. В его изложении история выглядела так: он состоял с девушкой в романтических отношениях, сам назначил ей свидание на берегу моря, и пришла она туда добровольно. Также добровольно она дала себя поцеловать. Ну а после он решил, что раз она согласна на поцелуй, то должна быть и согласна на всё остальное, и приступил к делу. Он подтвердил, что девушка вырывалась и кричала, но сказал, что не воспринял это всерьёз. Намерения кого-то погубить или опозорить у него не было. Впоследствии он собирался на ней жениться. Он боялся, что если он отступится, то девушка сочтёт его слабаком и не будет уважать. На вопрос, считает ли он себя виновным, он ответил, что раньше не считал, но теперь понимает, что раз вышло так, как вышло, то значит, и в самом деле сделал что-то не так. И вину готов искупить даже собственной кровью.

Среди публики после этой речи пошли шум и разговоры. Одни осуждали юношу, но были и такие, кто его если не оправдывал, то понимал. Пришлось подуть в рожок, чтобы восстановить порядок. После дали слово девушке. Звали ей Морская Трава:

-- Прежде всего, я скажу, что мой отец неправ. Я действительно вышла к Слоновому Бивню на свидание. Однако, зная, что любовь к чёрному мой отец не одобрит, я скрывала эту связь. Для начала я хотела убедиться, что с ним действительно можно связать свою судьбу. Увы, он не оправдал моих надежд, применив ко мне насилие.

-- Скажи, Морская Трава, ты желаешь смерти своему бывшему возлюбленному? -- спросил судья.

-- Нет. Он виноват, но смерть мне кажется слишком жестокой карой. Кроме того, у него не было цели унизить наш народ, тут мой отец ошибается.

-- А