Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

Настоятель, брат Хэ Циньху, в миру звавшийся Дуань Чэнсы, много упражнялся в боевых искусствах. Высокий и худой, он имел миролюбивое выражение лица, носил серое монашеское платье, а на голову надевал шерстяную шапку, закрывая лысину, на ногах его всегда были безупречно белые носки.

В зале для медитаций, расположенном в задней части храма, находился стол для чайной церемонии – там обычно и встречали уважаемых гостей из столицы. Зал был изысканно убран: высокие, от пола до потолка, створчатые окна, заклеенные белыми листами бумаги, бамбуковые циновки на полу, а в углах – пиалы с горящими свечами, подобные звездам, мерцающим в сумрачном небе.

Дуань Чэнсы плотно закрыл деревянную дверь. Мир, полный жужжания насекомых и пения птиц, в одно мгновение оказался по другую сторону. Он занял свое почетное место, а Цуй Жусу, Хэ Циньху, Цуй Вэньсы и Цуй Вэньтин сели вокруг него.

После того как гости обменялись вежливыми приветствиями, Дуань Чэнсы улыбнулся и, сложив ладони, сказал:

– Мое монашеское имя – Иньхай. А еще, знаете ли вы, что Дахэйшань – это гора, полная злых духов?

В сумраке ночи произнесение этих слов было пугающим, воцарилась тишина. Все обменялись растерянными взглядами и молча покачали головами. Цуй Жусу уже было собирался спросить разъяснения у Дуань Чэнсы, но младший сын Вэньтин опередил его:

– Наставник Иньхай, расскажите, пожалуйста!

Цуй Жусу недовольно взглянул на Цуй Вэньтина, который любил быть в центре внимания. Наставник Иньхай поднял рифленую бамбуковую чашу и приступил к чайной церемонии. Невозмутимо глядя на пропускающую солнечный свет дверь из бумаги, он напустил на себя зловещий вид, и слова его текли медленно:

– В диком лесу у подножья горы Дахэйшань растет ядовитый гриб. Он сияет в ночи, а после дождей волшебным образом превращается в огромных размеров ядовитую пчелу. На ее зубах есть по три рубца. Она, словно маленькая пила, пронзает ухо или нос человека, пожирает сердце и заставляет несчастного сходить с ума и умереть.

– Уж не рассказывает ли наставник Иньхай страшные сказки, которыми пугают детей? – Хэ Циньху с презрением высмеял своего старого доброго брата, и Цуй Жусу разделял его чувства.

– Нет, господин Хэ, я лично об этом слышал. Гора Дахэйшань таинственна и поистине ужасна. Лишь несколько дней назад ходили слухи о белых молниях, носящихся взад и вперед по склонам. – Цуй Вэньтин был загипнотизирован этим рассказом и бросился на защиту монаха.

– Вэньтин, довольно перебивать и вводить людей в заблуждение! – Цуй Жусу отругал сына, слабо веря его словам.

Тут он вспомнил магию острова Шэдао и змеиный яд. Все мирское было крайне изменчиво, а потому нельзя было не верить в некоторые вещи, но и верить абсолютно во все он тоже не мог себе позволить.

– В древних книгах не говорится о чудесах, неведомой силе, хаосе и духах. Осмелюсь спросить: если на горе Дахэйшань бесчинствуют злые духи, то отчего же наставник Иньхай выбрал построить здесь храм? – Вопрос Цуй Вэньсы попал в самую точку.

Цуй Жусу закивал головой в знак одобрения. Его тоже это интересовало, но в силу преклонного возраста он не мог задавать такие нахальные и невежественные вопросы, уподобляясь ребенку.

– Злые духи внушают страх, однако они не так ужасны, как человеческие сердца. Пока мы намеренно не вредим своим сердцам, мы можем жить в мире со злыми духами. Первую половину своей жизни я провел в борьбе на полях кровавых сражений, и когда я устал, захотел быть лишь спутником Будды. Гора Дахэйшань безлюдна и потому является лучшим местом для самосовершенствования и познания буддийского учения.

К возвышенному объяснению наставника Иньхая было невозможно придраться. Однако Цуй Жусу не принял эти слова всерьез, посчитав, что за учителем, должно быть, стоит зловещий мотив, невидимый посторонним.

– Отец, я не говорю чепухи. На этой горе живет монстр по имени Червь двенадцатого часа, меняющий окрас, когда часы бьют двенадцать. Иначе он зовется Червем на бамбуковой изгороди. Он нападает в темноте, и после его укуса человек тут же погибает. Червь же заползает на изгородь и наблюдает, как горько плачут родственники умершего, – с огромным воодушевлением описал поразительного монстра горы Дахэйшань Цуй Вэньтин.

– Младший молодой господин, откуда вы набрались этих пересудов о Дахэйшань? – заинтересовавшись, стал расспрашивать наставник Иньхай.

Цуй Жусу поднес к губам большую чашу чая. Почувствовав холод на губах, он не осмелился сделать глоток, больше всего опасаясь очередного необъяснимого кашля, который омрачил бы его радость и смутил бы перед присутствующими.

– В Дундучэне много публичных домов, в них беспечно треплются обо всем на свете, – не думая, сказал Цуй Вэньтин то, что было у него на уме, после чего, осознав свою оплошность, прикрыл рот и умолк.

Цуй Жусу понял, что его сын ненароком проболтался о том, что он и монах Цяньмин распутничали да безрассудно выпивали.

– Я отнюдь не пытаюсь вас запугать, но надеюсь, вы понимаете, что с охоты на горе Дахэйшань необходимо вернуться до наступления темноты. В противном случае с небес пойдет ливень, ударит молния, а под вашими ногами будут кишмя кишеть питоны, начнут происходить загадочные и странные вещи, и никто из вас не вернется живым. – Наставник Иньхай говорил убедительно, не было похоже, что он шутит.

– Спасибо вам, наставник, за напоминание. У меня как раз имеется важное дело, которое я хотел бы обсудить. Известно ли вам что-нибудь о змеином яде с острова Шэдао на восточной границе? – Цуй Жусу наконец заговорил. Его рана трудно заживала, и он боялся, что это может быть связано со змеиным ядом.

– Змеиный яд с Шэдао? Разве от него не существует противоядия «Гибель в Куньлуне»? – Хитрый Хэ Циньху схватил пиалу и, договорив, отпил чаю.

– Шэдао изобилует ядами, а горы Куньлунь, напротив, таят целебные свойства. Однако речь идет о смертельном змеином яде, который медленно заражает все, и даже противоядие из гор Куньлунь здесь бесполезно.

Услышав эти слова Иньхая, Цуй Жусу сильно встревожился: именно этого он и боялся.

– Предположим, кто-то отравится ядом замедленного действия. Какова продолжительность жизни пострадавшего? – поспешно спросил Цуй Вэньтин.

– Не больше тридцати дней. – Наставник Иньхай был весьма сведущ.

– Человек, отравившийся змеиным ядом, должно быть, умирает в страшнейших муках? – Брови Цуй Вэньтина подскочили, он был полон бесконечного любопытства.

– Вэньтин, ты не можешь утихомириться? Неужели нельзя не выспрашивать все до малейших подробностей? – Цуй Жусу поспешно остановил расспросы сына.

Рана на его груди разрывалась от боли. Он сглотнул слюну. Ведь он сам загнал