Из огня да в полымя - Антон Бабушкин

из подствольников по наспех сооружённой баррикаде. Не задерживаясь для фиксации результата — там не наш сектор ответственности — продолжаем движение, ныряя в коридор за холлом, на ходу сметая огнём ещё пятерых защитников. Ещё одна баррикада перед массивной двустворчатой дверью. Серия из подствольников, добивая кассеты, и снова вперёд. У ошмётков баррикады три трупа и трое ещё живых. Добивание, контроль и мы у двери.

Накладываем пробивные заряды, откатываемся чуть назад. Роса расстёгивает продолговатый чехол, висевший по-походному на её спине, и вытягивает из него шашку. Успеваю удивиться, прежде чем нажимаю на кнопку «Огонь». Взрыв. Двери вносит кусками внутрь, и мы вкатываемся к назначенным целям. Слышу свирепый рык Росы: «Хиртарэль!», — и влетаю внутрь вслед за ней. Руэль бросается вперёд, а я откатываюсь влево от входа контролируя подходы и отрабатывая из автомата ещё пытающихся что-то сделать и как-то нам противостоять телохранителей. На то, что вытворяет моя сестра мне некогда смотреть. Работаю, прикрывая пляску Смерти в её исполнении. Шесть в минус. И Роса тоже завершила работу.

Смотрю на неё. Девушка стоит в центре рукотворного кровавого бедлама. Она резко прокручивает в руке шашку, стряхивая кровь, поднимает забрало гермака и протягивает клинок перед собой. Смотрю, как с её лица медленно сходит, словно стекая, маска взбесившегося демона и возвращается нормальное выражение лица и глаз. Роса негромко произносит:

— Месть совершилась.

Вражеской кровью напоен клинок.

Дух мой спокоен.

Воина путь снова открыт мне., — захлопывает забрало и убирает шашку в чехол.

В темпе выставляем все четыре зажигательных заряда. Докладываю командиру: «15, 16 — 0, 0, 4, точка», — Что означает потерь — 0, живых целей — 0, заложено 4 заряда, у нас всё. Получаю в ответ команду: «15, 16 — 20», — то есть «добро» на эксфильтрацию. Даю отмашку Росе, и мы откатываемся на исходные. Через несколько минут туда же подтягивается спецназ и по общей команде мы уходим к точке эвакуации. За нашими спинами на всех этажах распотрошённого особняка разом вспыхивает сверхновая — синхронно срабатывают заложенные заряды. А мы просто продолжаем отход.

Выходим на точку, грузимся в челнок и уносимся на орбиту, к ожидающему нас под «Пологом» транспортнику. Снова пересадка и снова сонный полёт, завершившийся в точке старта, на которой нас ждал наш с Росой транспортёр и не осталось ни намёка на бывший здесь недавно временный лагерь. Вот и точка в первой для меня боевой операции этого мира. На всё про всё — четверо суток. В запасе, до продолжения активной службы осталось ещё три дня.

Закинулись в транспортёр, неспешно прикатили к нашему бивуаку, который нашли там, где и оставляли — чистым, практически вылизанным усилиями сервисной бригады. Заехали расположились, выдохнули.

* * *

А вечером к нам в гости снова пришёл майор Дюк, на этот раз обошедшийся без аркильских церемоний и сходу взявший быка за рога, приступив к взятию с нас очередной кипы подписок, обязательств и прочего. Подписали, конечно. Куда деваться. После чего майор снова разлил по стаканам.

— Снова за вас, ребята. Вы отличной командой стали — далеко пойдёте. И я не шучу. Удачи вам. Возвращайтесь живыми.

С тем Дюк ушёл, а мы так и остались у костра. Сидели, просто общаясь на приходящие в голову темы обо всём и ни о чём. Сколько времени пролетело — мы и не считали. Просто пришла пора спать. Роса поднялась, потянулась и поправила на поясе шашку и кинжал. Она направилась в свою палатку, остановилась на полушаге и повернулась ко мне.

— Анатоль! — окликнула она меня, — Тогда, после братания, ты назвал меня Руэль. Помнишь?

— Конечно, — ответил я.

— Почему? — спросила Руэль.

— Не знаю. Честно. Просто всплыло откуда-то в голове. А что?

— Меня так называл мой отец, — улыбнулась Роса и скользнула под полог.

А я остаюсь у костра, наблюдая за пляской языков пламени и лениво перебирая мысли, роящиеся в моей голове… Вот и так… И как это расценивать? Действительно — откуда взялось у меня в голове домашнее имя моей новоиспечённой сестрёнки? А вот фиг его знает. В любом случае — я точно знаю, что в бою спину мне будут прикрывать свои: Роса, Кошка, Хорхе. И это хорошо весьма. А ещё рядом со мной снова семья в лице Руэль…

Конечно, надо быть абсолютно круглым идиотом или беспробудным идеалистом для того, чтобы безоговорочно поверить в то, что история с моим взятием на поруки Росы просто так случайно сложилась. Понятно ведь, что Варг и Дюк, спасая девчонку от трибунала и прочих последствий, скрупулёзно и вдумчиво подвели меня к тому решению, отыграв всё, включая «случайную встречу с пьяным Варгом», как по нотам. Да и ладно. Чего ещё ждать от этой парочки насквозь прожжённых оперов?

Понимая, что это за звери такие, даже и не сомневаюсь я и в том, например, что та операция сноса кого-то с листа никакого отношения к делу Росы не имела. Просто ситуация вовремя подвернулась под руку и просто использовалась тем же Дюком для вящего укрепления её боевого духа. Интересно, насколько конкретно он напряг свои связи для того, чтобы включить нас двоих в состав группы зачистки? И ведь успешно всё получилось, в итоге.

Да и нормально всё на самом деле. Мы прошли вместе полноценную боевую операцию, прикрывая друг другу спину, и наше с Руэль братство теперь скреплено на века огнём, сталью и кровью. И да будет так. Тем более, что Руэль… Ну, что тут скажешь? Росомаха — она и есть Росомаха. Воин до мозга костей. Рыцарь, без страха и упрёка. Это всё о ней. Великолепный друг и страшнейший из врагов. Очень хорошо, что теперь она именно на моей стороне — моя сестра по крови и самоназначенная правая рука. В общем — всё к лучшему. Всё в норме.

А частности… Да чёрт с ними, с частностями. Проблемы надо решать по мере их появления: вылезут — разрулим. Но это всё потом. А пока у меня ещё есть целых три дня отпуска, а дальше… Дальше будет весело. Особенно моему личному составу, который я буду плющить вдоль, поперек и всяко на протяжении двух месяцев. И вот это уже сто пудов.

* * *

Роса давно уже спит — есть у неё такое свойство, мгновенное отключение и такой же мгновенный подъём. А я так и сижу у костра… Просто не хочется пока никуда идти.