Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

Они стояли в просторном зале с высокими куполообразными потолками, где ряды кристаллических структур различных форм и оттенков располагались в спиральном порядке вокруг центральной колонны. Каждый кристалл, казалось, светился собственным внутренним светом – пульсирующим, живым, словно замкнутая вселенная, ожидающая взаимодействия.

– Это похоже на нейронное хранилище данных, – предположила Амина, осматривая ближайший кристалл – многогранную структуру размером с человеческую голову, мерцающую глубоким изумрудным светом. – Информация закодирована в квантовых состояниях материи, а не в двоичном коде.

– Точнее, в квантовой запутанности внутренней структуры, – уточнил Прайс. – Каждый кристалл содержит потенциально бесконечный объём данных, организованных ассоциативно, а не линейно. Чем дольше вы взаимодействуете с кристаллом, тем глубже проникаете в его информационные слои.

Амина заметила, что изумрудный кристалл начал пульсировать интенсивнее, словно реагируя на их разговор.

– Этот, кажется, отзывается, – сказала она, делая шаг к нему.

– Он резонирует с вашим интересом, – кивнул Прайс. – Каждый кристалл содержит информацию по определённой категории знаний. Судя по спектру свечения, этот связан с эволюционной биологией и генетическими модификациями.

Амина почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Именно эта область была центральной в её исследованиях сходств между земными и авалонскими организмами.

– Как мне… активировать его полностью? – спросила она.

– Просто коснитесь поверхности и сосредоточьтесь на вопросе, который вас интересует, – объяснил Прайс. – Система считает ваши нейронные паттерны и подстроится под них.

Амина протянула руку и осторожно коснулась прохладной поверхности кристалла. В момент контакта она ощутила лёгкое покалывание, распространившееся от кончиков пальцев вверх по руке. Изумрудное свечение кристалла стало ярче, а затем, словно жидкость, начало обтекать её пальцы, создавая видимую связь между ней и древним хранилищем данных.

Закрыв глаза, Амина сосредоточилась на главном вопросе, который преследовал её с момента обнаружения странных генетических сходств: каково истинное происхождение сходств между земными и авалонскими организмами?

Ощущение было похоже на погружение – не в воду, а в поток чистой информации. Внезапно под закрытыми веками она увидела не темноту, а разворачивающуюся трёхмерную структуру, напоминающую ветвящееся дерево жизни. Но вместо привычного древа эволюции, начинающегося с простейших форм и расходящегося к более сложным, эта структура имела иную организацию – радиальную, с центральным ядром, от которого расходились множественные ветви, переплетающиеся и вновь соединяющиеся в сложных паттернах.

– Я вижу… – прошептала она, – генетическую карту. Но не естественной эволюции. Это… спроектированная система.

Её сознание словно скользило по ветвям этой структуры, углубляясь в детали. Каждый узел представлял собой генетический шаблон – базовый набор инструкций, на основе которых разворачивались различные эволюционные линии. И что более удивительно, эти шаблоны были внедрены в различные планетарные биосферы в качестве основы для местной эволюции.

– Они создали универсальную генетическую грамматику, – продолжила она, её голос дрожал от осознания масштаба открытия. – Базовый код, который можно адаптировать к различным условиям, но сохраняющий фундаментальную совместимость между формами жизни, развивающимися на разных планетах.

Прайс молча стоял рядом, позволяя ей полностью погрузиться в опыт. Через некоторое время Амина открыла глаза, но связь с кристаллом не прервалась – информация продолжала течь через контакт, теперь проецируясь в пространство вокруг неё в виде голографических структур.

– Архитекторы не просто наблюдали за эволюцией или направляли её, – сказала она, глядя на разворачивающиеся перед ней данные. – Они создали универсальную биологическую систему, своего рода генетический алфавит, который можно было адаптировать к различным планетарным условиям. Это объясняет сходства между земными и авалонскими организмами – они построены на одних и тех же базовых принципах, хотя и адаптированных к разным мирам.

– Именно так, – подтвердил Прайс. – Мы называем это Универсальным Геномом. Он лежит в основе всех форм жизни, созданных или модифицированных Архитекторами.

Амина продолжала изучать проекции, отмечая, как одни и те же генетические мотивы повторялись в разных формах жизни, от микроорганизмов до сложных многоклеточных существ.

– Но зачем? – спросила она. – Зачем создавать биологическую совместимость между мирами?

– Взаимодополняемость, – ответил Прайс. – Архитекторы создавали не изолированные миры, а взаимосвязанную систему. В их видении, различные биосферы должны были в конечном итоге соединиться и обогатить друг друга. Представьте медицинские технологии, разработанные для одной экосистемы, но применимые ко всем другим благодаря общим генетическим основам.

Амина кивнула, понимая глубину и дальновидность этого подхода.

– Это также объясняет, почему мы можем использовать ваши биотехнологии для лечения капитана Васкеса, – сказала она. – На фундаментальном уровне наши биологии совместимы.

Она сделала паузу, обдумывая новое осознание.

– Но это означает, что вся жизнь на Земле – результат спланированной программы Архитекторов?

– Не совсем, – Прайс подошёл к соседнему кристаллу, пульсирующему глубоким сапфировым светом. – Взаимодействие с этим хранилищем данных прольёт свет на этот вопрос.

Амина неохотно разорвала контакт с изумрудным кристаллом, чувствуя, как обрывается поток информации. Затем подошла к сапфировому кристаллу и повторила процедуру активации.

На этот раз погружение было ещё глубже. Вместо генетической структуры она увидела панораму космической истории – движения галактик, циклы звездообразования и, что наиболее важно, периодические вспышки странного излучения, исходящего из галактического центра и распространяющегося волнами через всё пространство.

– «Затмение», – прошептала она, наблюдая, как одна из таких волн проходит через звёздную систему, невероятно похожую на Солнечную. В ускоренной проекции она видела, как высокоорганизованная биосфера планеты, похожей на Землю, разрушается под воздействием этого излучения, и как наиболее сложные формы жизни исчезают первыми.

– Я вижу последнее великое вымирание на Земле, – продолжила она, когда проекция показала знакомый планетарный ландшафт эпохи поздних динозавров. – То, что мы приписывали метеоритному удару или вулканической активности…

– Было «Затмением», – закончил за неё Прайс. – Периодическим выбросом излучения из центра галактики, которое особенно губительно для развитой нервной ткани. Простейшие организмы выживают, но сложные нейронные сети – и, следовательно, развитый интеллект – наиболее уязвимы.

Проекция продолжила развиваться, показывая, как после катастрофы на Землю прибывают космические корабли, и существа, по форме напоминающие гуманоидов, но с явными отличиями, начинают процесс восстановления биосферы.

– Архитекторы, – поняла Амина. – Они не просто наблюдали за нашей эволюцией – они восстановили жизнь на Земле после предыдущего «Затмения».

– Используя сохранённые генетические образцы и свои технологии, – подтвердил Прайс. – Но не просто восстановили, а начали долгосрочный эксперимент.

Проекция показала следующую фазу – как Архитекторы тонко направляли эволюционные процессы, создавая условия для развития интеллекта вдоль определённых линий, хотя и допуская значительные вариации и естественный отбор.

– Они не контролировали каждую мутацию или каждое эволюционное ответвление, – объяснял Прайс, когда Амина наблюдала за разворачивающейся историей. – Они создали условия, в которых определённые пути развития становились более вероятными. Подобно садовникам, они формировали ландшафт, но позволяли растениям расти самостоятельно.

– И конечной целью было появление разумной жизни, – сказала Амина, наблюдая, как на проекции появляются первые гоминиды,