Фантастика 2025-152 - Екатерина Александровна Боброва

с сембитланцами — они вряд ли уже остановятся… По крайней мере, большая их часть. Гванук уже собрался было взять на себя командование ближайшими соединениями, но тут так громыхнуло, что он аж присел.

«Отвык я от этого звука» — рассмеялся полковник над самим собой.

Заработала артиллерия. А ведь он даже не видел ее! Где разместили, в каком числе? Но видел только внезапные дымовые бутоны, расцветающие то в одном, то в другом месте.

И взрывы. Ядра довольно точно влетали в передовые отряды жителей Клуанга, взрывали землю, раскидывали людей. Псы активно разрушали рыхлый строй атакующих, а еще сильнее — их боевой настрой.

«Да здесь не меньше трех десятков полевых пушек!» — присвистнул юноша.

Он, наконец, определил их позиции. Кажется, генерал сразу ставил пушки с таким расчетом, чтобы брать под прицел город. Пока восемь расчетов продолжали поливать навесным огнем смешавшихся клуангцев, остальные бодро цепляли свои орудия к сдвоенным упряжкам и, помогая лошадкам, перегоняли пушки вперед. Разворачивали — и переносили огонь в тыл врага.

Среди клуангцев началась паника.

— Так, Торо! — окрикнул Гванук маленького самурая. — Собирай плутонги, идем прикрывать Псов. А то вдруг, кто на них кинется.

Это, конечно, вряд ли. Жители города погрузились в совершенный ужас от столь дальнобойного, разрушительного и громкого (!) оружия. Они бежали вглубь Клуанга, давя и топча друг друга. Примерно в это же время к Ли Сунмону прибыл вестовой из штаба генерала с приказом: додавить сембитланцев.

Щитоносцы слаженно двинулись вперед. Правда, они уже не столько сражались, сколько вязали утративших волю пленников. Канониры Чахуна в это время перенесли огонь на сам город. До центра, где виднелись какие-то шпили и явные признаки роскоши местной знати, они не добивали, зато лупили в районы плотной застройки. Убивая многих.

«Война — жестокая сука» — вздохнул Гванук, думая о мирных жителях; детях, женщинах, которые умирали сейчас совершенно ни за что.

За боем уже можно было не следить, так что полковник О издали заметил приближающуюся кавалькаду. Во главе с самим сиятельным.

— Жив! — генерал Ли лихо спрыгнул с лошади и хлопнул своего любимого полковника по плечу. — Извини, мы раньше должны были в бой вступить. Но в этих лесах так трудно организовать согласованное движение. Мы пудрили врагам мозги, как могли: Псы со Стеновиками шли по притокам Джохора; а Дубовый полк и полк Звезды имитировали поход на запад, чтобы потом резко повернуть… У нас теперь, конечно, есть отличные проводники, но всё равно в этих чащобах да при отсутствии дорог планировать что-то… Ты цел?

— Да что со мной сделается, сиятельный! — стараясь не морщиться от боли в спине, ответил Гванук с кривой ухмылкой. — А вот полка егерского, считай, что нет… Две трети полегло.

— Восстановим! — нарочито бодро ответил Ли Чжонму. — Костяк опытных остался, почти всё оружие соберем после битвы, база для подготовки есть. Соберем!

Он не притворялся. Генерал Ли совершенно искренне не думал об отдельных погибших людях. Он думал только о полке. Причем, Гванук точно знал, что сиятельный искренне любит своих солдат. И заботится о них. Так как ни один другой полководец в этом мире. Но он легко пошлет на смерть любое их количество — если потребуется для достижения цели. И его самого, Гванука, он тоже любил. Иногда юноше казалось, что любил по-отечески. Но легко отправил его командовать атакой необученных дикарей на семи-восьмитысячную армию.

Нет, полковник О еще на Тиндэе глубоко проникся мыслью: воины должны убивать и умирать. Это нормально. Но его сердце до сих пор кровью обливалось за каждого, кто погибал под его началом. Кто погибал с ним в одном строю. У него не получалось быть таким же, как Ли Чжонму.

— Ты ведь не знаешь последних новостей из Сингапура, мой друг! — со счастливой улыбкой оборвал его мысли генерал. — Из Маджапахита прибыли послы: мы заключили большой мирный и торговый договор. Я пошел на огромные уступки яванцам — зато этот мир теперь им стал очень выгоден. Понимаешь, что это значит для нас?

Злая радость забурлила в сердце полковника О.

— Я надеюсь, что это значит, что Малакке конец?

Глава 22

Обстрел Клуанга длился меньше часа. Не местного, а ранее привычного для Наполеона часа. После городские старейшины выползли на коленях и стали умолять о мире. Прямо умолять! Выдать раджу для казни? С радостью! Выплатить контрибуцию? Говори любую сумму!

Что ж, пришла пора думать о мире. Гванук в этом не участвовал: быстро убежал восстанавливать егерский полк… и строить план захвата Малакки. Как же парня припекло! Но, в принципе, он прав: пора. Тылы прикрыты: Маджапахит не захочет рушить мир, ему теперь уничтожение Малакки только большие торговые выгоды принесет; из Аютии уже начали ходить корабли посла, значит, он убедил своего царя и надеется на долгий мир. Китай? Китай — это нехорошо. Но он далеко, и, по слухам, там сейчас своих проблем хватает. Может быть, не сочтут Малакку достойным поводом для войны? А может и вообще не смогут заступиться? Чжэн Хэ сам говорил, что его Золотой флот понемногу приходит в негодность. Говорил это еще пару лет назад.

И всё равно, Китай это тревожно… Но что же теперь? Терпеть выходки Малакки и дальше? Позволять ей мешать торговле и подбивать соседей на войну с Сингапуром? Нет уж, хватит!

Наполеон принял решение. И понимал, что подтолкнули его к этому не взвешенные аргументы, а нечто иное. Сегодня он снова почувствовал вкус настоящего сражения. Это был подлинный восторг! Восторг, за который ему даже немного стыдно… К тому же, Армия Старого Владыки показала себя великолепно: она на несколько голов выше местных вояк.

— Надо идти и бить.

Но не прямо сейчас. Сегодня разберемся с Клуангом. Старейшины города заявили, что правомочны заключать любые соглашения. Закованного в цепи раджу привели уже через час. Наполеон объявил, что пока — никакого мира с Клуангом. Пока он лишь пощадил город из милости.

— В вашем городе останется мой представитель — эмиссар. Он займется организацией выплаты контрибуции (ее размер и порядок выплаты мы еще обсудим). Затем, по его совету, я назначу нового раджу города — кого-то из жителей Клуанга. И уже с ним заключу мир. Его главное (но не единственное) условие: никакой поддержки, никаких отношений с врагами Сингапура.

Старейшины часто-часто кивали. Наполеон уже представлял, как озолотится его эмиссар, когда местные нобили начнут его обхаживать в борьбе за царский титул. Но приказ генерала будет четкий: эмиссару придется найти самого ненавистного