Время отдавать - Владимир Львович Кусакин

разбирало совсем сильно ехал на окраину города, где сносили дома и отрывался. Рвал батареи из стен и ломал трубы стояков, потом делал проходы в стенах и совершенно забывал о времени.

Думал:

— Почему мне такое несчастье?

И слышал голос одной из трёх старух:

— Маяться будет всю жизнь.

У меня была ещё встреча с ними, это я так считаю, хотя может быть это были не они, а похожие, но наказали меня крепко. Как Вакула-кузнец чёрта на себе возил читали? Только я часа три-четыре таскал, точнее не скажу, и кого таскал тоже. Старушкам грубить нехорошо.

— Говори ты, старый гяур! — командир поднял Чарли за волосы одной рукой, глядя на меня. Вижу, вижу. На его примере надеетесь что я испугаюсь и расскажу страшную тайну. Готов признать невиновность моего спутника. С этими уродами всё более менее ясно. Важные лица и даже совсем неважные, ищут выход на любого! человека способного пролить свет на исчезновение штурмовика F-21 «Kfir» в 1985 году, когда при передаче Израилю двух атомных боеголовок с американского авианосца «Нимитц», базировавшегося в Бенгальском заливе, он пропал в районе пустыни Тар, не долетев до Исламабадской дозаправки каких-то двести миль.

Ай-яй-яй! Тут и роль Чарли сама собой вылезает на свет божий. А я то считал что самолёт нашли ещё тогда. Вернее обломки. А теперь надо как-то выкручиваться, потому что мне никто не поверит что я не агент КГБ-ФСБ, который вместе с агентом ЦРУ притащился прямо на место. Вот угораздило! Утешение только в одном. Ночевать будем здесь. Так что могу начинать врать как мне заблагорассудится, и этим заслужу их вечную признательность.

А Чарли… Пусть они немножко позанимаются с ним. Ему не привыкать, а то сироту Казанскую из себя изображает. Руки-ноги нам связали, ножами помахали, побили моего подчинённого. Он конечно орал что ничего не знает, да и откуда ему? Начало темнеть и очень быстро, как всегда бывает в этой местности, поэтому меня отложили до утра. Психологи. Типа чем дальше тем страшней. За ночь напридумываю ужасов, и к утру сам расколюсь. Забавно, да? Поздно ночью, когда луна переместилась к горизонту, я толкнул старого вруна.

— Стони потише, и начинай развязывать руки.

— Тебе?

— Нет, деду Морозу!

— А! Так бы сразу и сказал. Вынь верхнюю челюсть.

И ртом своим липким к моим рукам подобрался. Чувствую ошибался я когда о цене его челюстей размусоливал. Какие там десять тысяч! У него там наверняка магнитофон и телевизор с пистолетом спрятан. Уцепился за зубы и потащил. Он аж закрутился.

— С ума сошёл? Вниз надо! Справа начинай! Стой, это лево! Я сказал справа!

Тьфу! Совсем замучил. Вынул.

— Ну!?

— Вставляй наоборот!

Вставил.

— Руки поближе!

Обрезал он верёвки на моих руках, потом я обрезал на ногах.

Бюгель, это перемычка такая, для жёсткости конструкции, у него стальной и заточенный как кинжал. Самоеды наши не догадались что такое возможно, да и я признаться первый раз слышу.

— Давай двигай вон за тот камень, и подожди меня. Я сейчас.

Шёпотом разговариваем понятно. Любопытно очень, что их командир с часовым сделает, когда нас не найдёт?

Сумка моя неподалёку лежала. Собрал её. Не пропадать же добру? Иду и думаю, перехитрил сам себя, как же тот камень найти, где винтовка и всё остальное? Утро придётся ждать.

Когда отошли подальше, я ему и говорю:

— Не в обиду будь сказано, а только зачем ты Чарли на нас этих басмачей навёл?

— А я думал это ты на них работаешь. Чёрт вас русских знает, вы всю жизнь с террористами дружите. — отвечает.

Что правда, то правда. Любят наши гадить западу руками таких вот Махмудов, впрочем у америкосов самих рыло в пуху.

— Больно ботинки у тебя приметные, где брал?

— Так когда меня после суда снова в камеру засунули, один ботинок у меня пропал.

Извинялись. Вот другие и да… — он застыл с открытым ртом, потом судорожно начал снимать совершенно новые армейского образца ботинки.

— Старый стал. — пожаловался он. — Купили сволочи!

— Ну да! — думал я глядя на него. — Никакого уважения к старости. Ты там поаккуратней, не сломай!

А он уже вытаскивает из подошвы плоский как фотоплёнка бипер.

Начальник полиции наверное сейчас «Мерседес» покупает.

— Что это? — спросил он.

— Ничего. Тебя не учили в вашей Лэнгли, что нехорошо у незнакомых людей подарки брать? Ладно, обувайся пока. А я место поищу, светает.

Забрал у него плёнку и пошёл место искать, где эту публику прижучить можно.

Придётся убить. Всех. Как говорил кто-то в кино: «Ничего личного».

По соображениям безопасности. А то здесь скоро народу будет шмыгать как на Красной площади в Новый год.

Северная Италия, сентябрь 1961 г.

Капрал карабинеров Фернандо Ривера, которого все звали Бекко (горелка) за его весёлый нрав и скорость с которой он выполнял приказы своего начальника — капитана Сесилио Бенито, сменившего на посту бывшего шефа, шёл по улице направляясь к дому Игнасио, где друзья должны были его дожидаться. Игнасио женился и растолстел, но по прежнему оставался добрым старым другом, который всегда придёт на помощь. Сесил и Бекко пока ходили холостыми и принимали участие на всех танцульках устраиваемых раз в неделю на открытой веранде отеля «Верона».

Сказать по правде, Игнасио всегда был здоровым и сильным, и может быть вследствие того медленным и добродушным. К тому же его склонность к полноте служила мишенью для насмешек друзей. Они утверждали что лейтенант женился на своей соседке потому, что он стал слишком ленивым бегать за местными красавицами.

Всё детство и юность Марии Бертуччи прошли на глазах Игнасио, поэтому когда её родители пришли поговорить о бедной девочке, которая не смыкает глаз и льёт слёзы думая об Игнасио, всё было решено в пять минут. Он оглянулся на друзей находившихся здесь как бы случайно, а на самом деле отец сеньориты Марии посетил комиссариат полиции и пригласил Сесилио прийти и поддержать сватовство.

При этом Фернандо задрал глаза к потолку, Сесил устроился в позе Роденовского «Мыслителя», а Игнасио глядел на них попеременно ожидая какого-нибудь совета.

По истечении четырёх минут, Бекко как самый импульсивный, не выдержал молчания и сказал:

— Мы согласны!

— На что? — растерялась мать сеньориты.

— То есть он согласен! — поправился Фернандо.

Теперь Игнасио смотрел на капитана ожидая заключительного решения.

— Ок! — сказал Сесилио. — Свадьба через месяц. Так будет хорошо?

Все облегчённо вздохнули. Если капитан сказал через