Бес лести предан - Элиот Лилит

переезде цесаревича Павла в Гатчину: слыханное ли дело, чтобы наследника престола сначала отправляли два года скитаться по Европе, а потом снова убирали с глаз долой в загородное имение, откуда он теперь носа не кажет? Такие пересуды часто скатывались в крамольные шепотки о том, что цесаревич на самом деле вовсе и не ребенок покойного императора, а может – и ее величества императрицы не сын. Да и вообще, все говорят, что он странный, едва ли не безумный…

Алексея политика и дела большого двора занимали мало. Только один вопрос не давал ему покоя: если о бесах знали в кадетском корпусе, значит, известно и императорской семье. Так почему же по улицам Петербурга, в самом сердце страны, каждую ночь шныряют бесы и никто с этим ничего не делает?

Ответ напрашивался сам: или императрица так же легкомысленна, как отпрыски обласканных ею вельмож, или – от этой мысли по спине бежал холодок: тьма – сила такая великая, что всей мощи в руках государыни недостаточно, чтобы ее развеять.

Дождливым апрельским вечером, когда была его очередь сгребать талые сугробы с садовых дорожек, далеко за спиной раздалось знакомое шипение. Алексей обернулся. Над стеной, отгораживающей корпус от всего мира, парило черное пятно с острыми, как иглы, зазубринами. Алексей затаил дыхание и крепче сжал лопату. Размер пятна его напугал. Сможет ли он такое поглотить? Перед глазами тут же встали черные сморщенные тела солдат, нашедших последний покой под красными небесами. Алексей попятился.

Пятно то подлетало к стене, то отпрыгивало, будто нерешительный ухажер на пороге дамы сердца. Надо сказать кому-то из учителей, но повернуться спиной – страшно. Поэтому он пятился: шаг, другой…

Кто-то сжал его плечо. Алексей подскочил, едва не выронив лопату.

– Ну и крупная же тварь.

Он обернулся. Рядом стоял генерал Мелиссино, разглядывая беса со смесью отвращения и любопытства.

– Брось ты эту лопату. Их надо бить освященным металлом.

– У меня нет освященного металла, ваше превосходительство, – ответил Алексей тихо. – Только лопата.

Мелиссино рассмеялся.

– Как у тебя с фехтованием, кадет?

– Сносно, ваше превосходительство.

По крайней мере, он уже не напоминал переваливающегося по льду пингвина из учебника, который попадался ему в библиотеке. Еще годик, и сможет назвать себя приличным фехтовальщиком.

Мелиссино отцепил с пояса саблю и бросил ему. Алексей едва поймал – тяжелая! Позабытая лопата бухнулась в снег.

– Не бойся. Он только кажется большим, как пушащийся кот. Сразу видно, что вышел не из разлома, а просто просочился к нам. Такие на нашей стороне гораздо слабее, чем в родном мире.

Алексей молча обнажил саблю и сжал покрепче. Вот он – шанс проявить себя.

Бес, наконец, решился и спикировал вниз, пульсируя, как бьющееся сердце.

– Руби его! Дай подобраться поближе и – бей.

Бес приближался неровными рывками – то ли хотел сбить с толку, то ли боялся холодного дыхания стали. Но все равно летел.

«Иди ко мне, – прошелестело в ушах, – славный темный мальчик. Иди ко мне».

И он пошел. Дождался, пока бес подлетит поближе, и – бросился вперед. Занес саблю над головой, яростно рубанул наискось.

Лезвие вспыхнуло красным. Бес разлетелся ошметками тьмы.

Генерал Мелиссино присвистнул.

– Отлично! Я знал, что в тебе не ошибся.

Алексей всунул саблю в ножны и протянул генералу. Похвала растеклась в груди теплым медом, придала духу.

– Ваше превосходительство! Может быть, я уже могу стать Вечерним? Оценки у меня теперь хорошие, учителя хвалят. Мне и ночные занятия под силу!

– А, опять ты за свое. – Мелиссино прицепил саблю на пояс. – Сколько тебе сейчас?

– Через полгода пятнадцать, ваше превосходительство.

– А знаешь ты, почему до пятнадцати мы в вечерний класс не берем?

Да откуда же ему знать?

– Бесы – твари опасные. Не потому, что могут высосать жизнь. Настоящие чудовища на эту сторону пролезают редко, хотя видит Бог, в последние годы разломы выскакивают все чаще. Но для простых людей опасны они потому, что шепчут всякую дрянь, а потом человек идет и режет свою семью или на себя руки накладывает, или еще какую пакость делает. Бесы искажают разум, а для детей это особенно тяжело.

– Я не боюсь! – вскинулся Алексей. – Уж меня им не запутать, ваше превосходительство. Я видел, как они кружили над моими братьями и сестрами, когда те умирали, и все равно – я их не боюсь и слушать их не стану.

Губы Мелиссино дрогнули.

– Храбрый ты малый, значит. Но что же тебе так неймется?

– Я хочу узнать о них все! Откуда берутся, как уничтожать их, и про эти разломы, и про то место с красным небом. И еще про ту огромную крылатую тварь, и…

Смех генерала обрубил поток горячих слов.

– Ладно, ладно, умеешь ты просить, кадет. Приходи завтра в вечерний класс на закате. Посмотрим, что из тебя выйдет.

Глава 7. Вечерний класс

Когда следующим вечером Алексей вошел в кабинет вечернего класса, его встретили полторы дюжины удивленных неприязненных взглядов. В отличие от обычных классов, Вечерних не делили по возрасту: здесь сидели как его одноклассники, которым уже исполнилось пятнадцать, так и ребята постарше. Алексей узнал на заднем ряду Фрейгольда с его светлыми вихрами и шаловливой ухмылкой. Тот учился в предвыпускном классе и был отлично ему знаком по стычкам в коридорах. Другой вечный его преследователь, Костенецкий – темно-русый, широкоплечий, с самыми тяжелыми кулаками и не менее тяжелым взглядом, – был его одногодкой.

Буравя взглядом новенькую черно-белую нашивку на мундире Алексея, Костенецкий выдохнул:

– Да ты и правда в каждой бочке затычка!

Мальчишки вокруг рассмеялись, но Алексей привычно отмахнулся от этого смеха. Злиться и обижаться бессмысленно – покукситься можно и ночью в подушку, а на уроках надо думать о другом.

Алексей сел за свободную парту, подальше от Костенецкого и его дружков, и принялся разглядывать свои узловатые пальцы, запретив себе прислушиваться к взметнувшемуся рою насмешек. К счастью, продлилось это недолго – когда на пороге появился генерал Мелиссино, в классе тотчас воцарилась тишина.

Неужели директор лично преподает в вечернем классе? У него же столько дел! Хотя если видящие бесов и правда так редки… Алексей огляделся и быстро произвел в уме необходимые расчеты. Если из четырех сотен кадетов в вечернем классе не набирается даже двадцать… Значит, хорошо, если один из двадцати пяти. Как будто и не много, но если подумать… Разве тогда не нашлась бы в каждой деревне горсть крестьян, видящих бесов? И уж конечно, о них знали бы все образованные люди…

Или… Алексей