Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

«Вот только тем бедным людям, у которых ты украл ребенка, взамен подсунув своего выродка, радости от этого будет мало», – подумала Тюррни.

И невольно схватилась за сердце, подумав, что тролль мог бы подменить ее собственного сына Рагнара, которому сейчас всего год!

Но нет, не мог. Колыбель Рагнара окружена защитными рунами, в ней всегда лежит острый нож в ножнах, а наверху вырезано изображение Мйольнира. Сила Тора, грозы великанов, защищает ее сына, и тролль не посмеет к нему приблизиться.

Вдруг она почувствовала, что черная тень глаз смотрит на нее со злобой. Да, этот негодяй когда-то пытался украсть ее сына, но не смог и оттого так злобится!

– Мне пора возвращаться домой! – твердо сказала Тюррни. – Иначе муж начнет искать меня.

– Не волнуйся, – проворчал йотун. – Муж ничего не заметит. Я мог бы вовсе оставить тебя здесь, а к твоему мужу отправить другую жену, очень на тебя похожую… А если бы она умерла через месяц-другой, то он был бы сам виноват, что плохо за ней ухаживал!

– Ты не посмеешь! – отрезала Тюррни. – Помощь дис нужна и вашему роду, потому что ни одно существо на свете не лишено судьбы!

– Я должен угостить тебя перед дорогой, ведь твой дом очень далеко! – так же недовольно проворчал тролль. – Садись к столу.

Тюррни послушно села, и перед ней сами собой появились блюда со снедью и кубки с напитками. Дочь конунга Харальда Ворона, властителя части Дании и Фризии, жена норвежского конунга из Хрингарики, в чьем доме сохранилось кое-что из богатств Сигурда Убийцы Дракона и Рагнара Меховые Штаны, Тюррни повидала немало сокровищ, но была поражена золотыми блюдами и кубками, хитро изукрашенными самоцветными камнями и красной эмалью. В кубках было налито вино, по виду и запаху не хуже того, что она пила когда-то дома у отца, куда его привозили с виноградников Франкии, на блюдах дымилось мясо с приправами. Тролль предлагал ей то одно, то другое, но Тюррни незаметно бросала кусочки мяса под стол, туда же отливая вино из кубка. С каменного пола поднимался едкий пар; капли вина и жира с мяса уже прожгли несколько дыр в ее подоле. Пусть бы это был яд: в гораздо худший ужас ее приводила мысль, что тролль может подавать ей человеческое мясо, которое ест сам, и поить кровью под видом вина.

– Довольно, я сыта! – сказала она наконец и встала.

– Я еще должен наградить тебя за помощь. – Тролль тоже поднялся и провел широкой ладонью над столом. – Что ты хочешь взять: это или вот это?

Блюда и кубки исчезли, вместо них на досках стола появились две вещи: куча черного угля и кучка золотых монет. Тюррни узнала их: это были солиды, старинные римские монеты с изображением головы солнечного бога в окружении лучей. Пожалуй, только в таком облике солнце и заглядывает в этот дом-пещеру.

– Я возьму это. – Без колебаний она взяла уголек из черной кучки.

Будь ее воля, она не взяла бы отсюда ничего, но не следовало злить хозяина.

– Вот как! – Он сердито ощерился и бросил на жену злобный взгляд. – Ну, будь по-твоему. Раз уж я обещал тебе отдать то, что ты выбрала…

– А теперь, именем Тора, я сама по себе! – выкрикнула Тюррни.

И тролль пропал с глаз, изгнанный именем грозного противника; дверь со скрипом открылась. Тюррни, сжимая в ладони уголек, поспешно бросилась наружу: на уме у нее все было мясо на блюдах, и она не желала попасть на это самоцветное ложе в качестве ужина тролля.

За порогом ее охватила тьма; дверь позади захлопнулась, отрезав немногие проблески света. Вытянув руки вперед, Тюррни сделала несколько шагов, ощупывая ногой тропу перед собой. Она была близка к отчаянию: ведь сюда, как она помнила, они шли довольно долго, да и большую часть пути йотун нес ее на плечах, делая огромные шаги, переносясь через горы и долины. Сама она будет идти обратно целый месяц, даже если сумеет найти дорогу! Но нечего и пытаться – искать ее в этой непроглядной тьме, нужно ждать рассвета.

Но тут она подумала со страхом: а настанет ли здесь когда-нибудь рассвет? А что если йотун занес ее в Нифльхель или иной из подземных миров, куда никогда не заглядывает солнце?

И все же она делала шаг за шагом, чувствуя дверь троллева дома у себя за спиной и стремясь уйти от нее как можно дальше – все равно куда. Через два-три шага ей стало казаться, что ни двери, ни дома, ни земли под ногами вообще нет, а есть лишь огромная, беспредельная чернота…

И когда Тюррни уже была готова закричать от отчаяния, ее вытянутые вперед руки коснулись деревянной поверхности. Скользнув по ней ладонью, она сразу наткнулась на дверное кольцо. Торопливо потянув, она открыла невидимую дверь… и застыла, не веря глазам. Перед ней открылся ее собственный спальный чулан, и фитилек еще горел в бронзовом светильнике на сундуке, где она оставила его, второпях уходя. Сигурд, ее муж, спал, слегка похрапывая, как обычно.

Она огляделась: вокруг был теплый покой королевской усадьбы Хьёрхейм, ее собственного дома. Огонь в очаге еле тлел, домочадцы спали на помостах.

Тюррни на цыпочках прошла в чулан, плотно затворила дверь и без сил присела на лежанку. Мешок, о котором она и не вспомнила, убегая из жилища тролля, лежал на полу возле сундука.

Тут она осознала, что ее левая рука все еще судорожно сжата в кулак. Не зная, чего ждать, она осторожно разжала онемевшие пальцы.

На ладони ее лежало золотое кольцо: тонкий ободок с тремя самоцветами, крупным в середине и двумя поменьше по сторонам, мягко мерцающими при свете огня и алыми, будто густая кровь…

Прядь 6

Вечер был хмурый, сумерки сгущались, тем не менее Эйстейн без труда нашел нужное место. Вот здесь, рядом с тропой, все изрыто: тут девчонки валялись в снегу, а вон там, чуть дальше вперед, высокий валун и отпечатки ног под ним. Правда, Хаки почти все затоптал, но следы тролля под самым боком камня остались нетронуты: Хаки не блещет умом, но все же не такой дурак, чтобы наступать в следы тролля.

Эйстейн огляделся: склон горы, поросший сосняком, был пуст в обе стороны. Никто его не увидит. Но нужно торопиться: скоро совсем стемнеет, а он не желал оказаться застигнутым ночью на том месте, где шляются