Погоня за судьбой. Часть II - Dee Wild

— Федя, кто это? С неё кровь льётся… Ох, что за напасть… Иди, укладывай её на диван, я схожу за аптечкой… Что за напасть-то среди ночи… Надо звонить в полицию.

— Не надо, Катерина, погоди пока. Успеется ещё полицию вызвать, сначала её подлатать надо…

Меня опустили на мягкую поверхность, в которой я тут же начала тонуть, погружаясь в дрёму. Ватное тело наполнялось лёгкостью, и мне чудилось, будто я отделяюсь от него и лечу куда-то вверх… Снова покидаю бренное тело? Может, в этот раз всё наконец закончится, и я отправлюсь следом за Марком?

Вдалеке раздавались голоса:

— Уже размотал? Вот, держи.

— Нужна твоя помощь, Катюша. Зажми вот тут… Сильнее прижимай! Прижимай, говорю… Беда, придётся подшивать… Надеюсь, внутри всё не так плохо, как снаружи… Прикрой ей рот, и держи крепче, чтоб детей не разбудила. Сейчас буду вводить иглу…

Чья-то ладонь грубо зажала мне рот. И тут же — ослепительный белый взрыв в животе. Стальная игла вошла в плоть и потащила за собой нить. Я не закричала — я взвыла и потеряла сознание от болевого шока…

* * *

… «Лучше всего ешь тогда, когда не думаешь о закуске, и лучше всего пьёшь, когда не ждёшь другого питья: чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам».

Сократ знал толк в людях, и с тех древних пор они ничуть не изменились. Открыть в себе нечто, что позволило бы пренебречь славой, богатством и прочими неизменными атрибутами «успешного человека», словно мелочами жизни, было доступно каждому — и одновременно уделом немногих.

Каждый ли человек встаёт перед чертой, когда на ум невольно приходит вопрос: а что заберу я с собой на тот свет? Каждый ли находит верный ответ? Не деньги, славу или почёт. И даже не друзей и врагов, а только воспоминания. Именно они останутся, когда всё остальное перестанет иметь значение. Тёплая радость от пережитых ярких впечатлений, горечь упущенных возможностей и вязкая печаль в наказание за совершённые проступки — это та самая последняя и уникальная печать, которая ляжет на мой билет, когда я перешагну через борт лодки Харона…

Я пошевелилась. Было тепло и мягко, шерстяной плед согревал, а хрустящая накрахмаленная подушка, словно облако, окутывала мой затылок.

— Пришла в себя? — раздался рядом голос. — На вот, попей…

Открыв глаза, я обнаружила стоящего надо мной вчерашнего мужичка. Приняв из его рук стакан с водой, я осушила его в три глотка. Мужчина опустился в кресло в паре метров от меня и уложил себе на колени электростатический бластер. Похлопав ладонью по прикладу, с ленцой протянул:

— Ты не смотри так, это мера предосторожности. Не каждый день ко мне захаживает беглый перебинтованный с ног до головы мех с пистолетом в кармане, поэтому, сама понимаешь, я готов к чему угодно. И не нужно проверять мою готовность, договорились?

Я попыталась прикинуть, сколько времени прошло с момента стычки в поезде, и не смогла.

— Какой сегодня день? — спросила я.

— Пятое января, десять утра. В иной ситуации я бы и спрашивать не стал, но… Скорую вызвать?

Я рефлекторно дёрнулась, резкая боль пробила живот.

— Чёрт, как же… Не надо скорую…

— Я так и думал, и супругу осадил. Уж больно ей хотелось тебя сдать кому-нибудь…

Хорошее начало года — почти неделя, безвылазно проведённая в койке — то в одной, то в другой. Не пора ли озаботиться страховкой с повышенным лимитом выплат? И что же будет дальше? Всё уже пошло под откос, и единственное, что меня до сих пор удивляло — почему я всё ещё жива?

— Помни, незнакомка — ты у меня в долгу, — сказал мужчина. — Я могу рассчитывать на то, что с твоей стороны не будет глупостей?

— Можете, я не доставлю проблем. Мне уже как-то не до этого. И спасибо, — нехотя выдавила я из себя. — Спасибо, что не дали погибнуть. Меня зовут Лиза.

— Я — Фёдор. С твоего позволения, мне нужно отлучиться, а ты располагайся, чувствуй себя как дома. Вот, сахар тебе сейчас не повредит.

С этими словами он протянул руку к журнальному столику и пододвинул ко мне вазу с какими-то сладостями. Затем поднялся, приставил бластер к подлокотнику кресла и вышел из помещения.

Вот так просто? Он же сказал, что не доверяет мне, и тут же бросил своё оружие и ушёл? А если я встану, возьму ствол и поджарю его вместе с семьёй? Я пыталась сообразить, что в голове у этого человека, и не могла, но он, похоже, за эти минуты успел прочесть меня, как книгу, и понять, что я не представляю угрозы. Меня ищут, и мне некуда податься, поэтому его дом стал моим временным убежищем. Кто будет гадить в приюте? Уж точно не я.

Тем временем я огляделась. Я словно оказалась в сказочной избушке на курьих ножках — вокруг бревенчатые стены, над головой высокий потолок. Просторное помещение — судя по всему, гостиная — было украшено различными диковинками: на стенах висели вытянутые деревянные маски, от которых веяло первобытными обрядами и ароматами шаманских трав; в массивных деревянных рамах красовались необыкновенные пейзажи, а в стене напротив меня угольками потрескивал камин. Над камином же возвышалась голова оленя с огромными ветвистыми рогами, а под головой, на каминной полке, лежал начищенный до блеска шлем астропехоты — дикий и неуместный в этой деревенской, архаичной обстановке. Идеально отполированная зеркальная поверхность поликарбонатного визора причудливо искажала выпуклое отражение комнаты.

Я села на кровати и сделала движение, попытавшись встать. Сил хватило впритык, закружилась голова, и мне пришлось ухватиться за подлокотник. Постояв немного, привыкая к вертикальному положению, я осторожно проковыляла к шлему и взглянула в отражение. Заострённый нос, бледные впалые щёки, перемотанная свежими бинтами голова — открытый её участок был покрыт лишь короткой тёмной щетиной, которая успела вырасти за эти дни после того, как в больнице меня обрили наголо. Красные глаза пустой оболочки, оставшейся от человека, смотрели из бездонных глазных впадин, а из короткого рукава больничного халата нелепо свисал обрубок руки.

«Да уж, потрепала тебя судьба, сестрёнка», — подумала я.

Снаружи, из кухни, вкусно пахну͐ло чем-то жареным, и мне вдруг очень захотелось есть. Вернувшись на диван, я присела и сгребла из вазы целую горсть пряников и конфет. Так я и сидела, жуя и давясь всухомятку, и глядела на завораживающие алые перемигивания догоравших угольков в топке камина.

Через некоторое время вернулся Фёдор, скрипнул задвижкой, бросил в огонь полено,