Пекло. Дороги - Сергей Анатольевич Панченко

— С кем? — Удивился Петр.

— Пока секрет фирмы. Притирочный период, пытаюсь детей приучить к этой мысли, что мама может быть другой. Для них она самый светлый образ, боюсь, что другую женщину они станут считать тенью, брошенной на этот образ. Стараюсь мягко им внедрить мысль, но они ее не понимают, вернее, не хотят понимать, потому что для них этот вариант не существует.

— Блин, я даже не думал, что такое может быть. — Петр представил ситуацию в своей семье и ему подумалось, что Тимофей не стал бы делать трагедию, если бы он привел в дом другую женщину.

— Может. — Алексей вздохнул. — Кстати, помнишь ты рассказывал про экодеревню, в которой отдыхали перед самой катастрофой?

— Конечно. По ночам снится, в хорошем смысле.

— Я слышал, что вернулся отряд из экспедиции. Они ушли туда в начале лета и только что вернулись. Там скорешились с местными, на которых начали наседать какие-то уголовники, покрошили их и в одном из боев наткнулись на двух мужиков из той самой деревни. Кажется, она называется Зарянка.

— Да, так она и называется.

— Короче, она перенесла пекло почти без потерь. Ближе к Питеру горячий фронт наткнулся на холодный, и там все было не так печально, как у нас. Думал, тебе будет интересно об этом узнать.

— Интересно. — Петр сразу вспомнил отдых в экодеревне и ту безмятежность, которую он подарил. — Если бы дорога туда была безопасной, я бы задумался о том, чтобы уйти. Мне там и имя придумали, Пересвет.

— Зачем? — Не понял Алексей.

— Там всех по-старому зовут, Гурьян, Гордей, Вторуша, Аглая, Лукерья. Новое имя, это как присягнуть другой жизни и отказаться от прежней. А там она была другой. Хотя сейчас,. наверное, такая же, как и везде.

— У тебя плохая жизнь здесь?

— Здесь нет, но тогда, до катастрофы я считал свою жизнь плохой. Хотя сейчас она хуже, чем тогда, но по сути лучше, потому что большинство живут намного хуже. Короче, все относительно и условно. Я живу хуже, но при этом лучше. Тогда мне хотелось все поменять, а сейчас я боюсь, что не дай бог начнутся какие-то перемены. Это ведь гарантия того, что я живу хорошо. Тимоху бы с дедом вернуть сюда и было бы просто здорово. Можно было бы задуматься о втором ребенке, о третьем, а там и о спокойной старости.

— Да, дети подземелий. — Алексей посмотрел на темные каменные стены без отделки, со следами обработки.

— Ну, да, подземелий. Но я думаю, что в течение двадцати-тридцати лет местность вокруг прирастет домами. Люди станут сюда тянуться в поисках защиты, так и появится город, в котором люди будут жить примерно, как раньше. Как лет двести назад.

— Потрясающие перспективы. Зато у детей, которые будут знать, что мы жили в очень развитом технологическом обществе, будет стимул скорее воссоздать тот же уровень. Они будут намного активнее и смелее нас. Им заново развивать добычу полезных ископаемых, металлургию, сельское хозяйство. Хорошо, что вся библиотека знаний имеется и не придется заново приходить к тому, чтоб уже было придумано и изобретено. Слава богу, что период эффективных менеджеров и ушлых маркетологов закончился, наступило время нормальных профессий, которые реально двигают прогресс, а не продажи.

— Надолго ли?

— Пока численность людей и уровень их благосостояния снова не приблизится к цифре, похожей на ту, что была перед катастрофой. Но я уповаю на то, что история на этот раз пойдет по другому пути и что-то поменяется в лучшую сторону. — Алексей задумчиво посмотрел на низкий потолок. — Не хочешь тяпнуть?

— Чего? У тебя есть алкоголь? — Удивился Петр.

Алексей вынул из внутреннего кармана пиджака стограммовую бутылку коньяка.

— Шкалик. Никому не говори, ладно.

— Само собой. — Хмыкнул Петр. — Откуда такое богатство?

— Короче, мы с командой смогли расчистить на девятом уровне угол, который считали безнадежным. Помнишь, там насос стоял и качал воду?

— Да, помню.

— Что-то там стряхнулось, и вода перестала идти. Мы начали понемногу разбирать камни, как в дженге, подпирать те, что могли удержаться от дальнейшего обрушения и открыли проход в закуток склада, который уже давно списали. А там припасы алкоголя. Теперь это наша маленькая тайна.

— Блин, пьяные люди не очень-то умеют хранить тайны.

— Сколько смогут. На. — Алексей протянул бутылку.

Петр взял ее, открыл пробку и понюхал.

— Как давно я не ощущал этого запаха. В нем дерева осталось больше, чем во всем Подмосковье. Дешевый коньячок когда-то был, а сейчас кажется сокровищем. Ну, за то, чтобы у нас все было хорошо. — Петр отхлебнул половину. — М-да, и вкус богатый.

— Вот как теория относительности работает. Без сравнения идеальным может быть абсолютно всё. За прогресс. — Алексей выпил вторую половину напитка, а пустую бутылку спрятал в карман.

На сытый желудок пятьдесят миллилитров коньяка никак не подействовали, но задержавшийся на языке вкус еще долго и приятно сохранялся, создавая в мозгу иллюзию возвращения в прошлое. Из темного подземелья складов «Росрезерва» оно казалось таким счастливым, что хотелось плакать от наплывших ностальгических чувств.

Наутро Петр проснулся с пониманием, что в нем поселилась идея фикс. Мозг пытался самостоятельно найти возможность передать известие тестю и сыну о том, что весточка от них дошла. Но так же он понимал, что не успокоится, пока не найдет способ добраться до них или сделать так, чтобы они добрались сюда. Никаких идей не родилось за одну ночь, но нервозная суета, характеризующая каждый творческий порыв, плотно захватила сознание. Петр знал, что избавиться от неё можно лишь одним путем, решить провоцирующую задачу.

— Чего такой смурной? — Поинтересовалась Марина за завтраком, заметив отрешенный взгляд мужа.

— Хотелось бы взглянуть на последние спутниковые карты в хорошем разрешении. — Ответил Петр, обдумывая в этот момент возможные маршруты. — Надо бы обратиться к военным за разрешением.

— Ты никуда не пойдешь, Петь. — Решительно заявила Марина, резко поставив кружку с чаем на стол, так что плеснулось через край. — Я тебя на полгода потеряла, и это была еще та жизнь в холодном сыром подземелье в одиночестве. Это глупая затея с отрицательным выхлопом.

— Каким будет выхлоп, мы можем только гадать. — Задумчиво ответил Петр. — Я уверен, что страна немного самоочистилась и людей стоит бояться меньше. Тем более к весне, когда многие умрут от голода и холода.

— Я против. Мне достаточно знать, что Тимошка с дедом и он у него под присмотром. Если ты пропадешь, я останусь одна со своими мыслями, что у меня где-то