Пекло. Дороги - Сергей Анатольевич Панченко

— Если пропаду, попробуй сойтись с Алексеем. Он мужик хороший. У него правда, женщина появилась, но тем интереснее будет соревнование.

— Спасибо, дорогой. Сам с ним сходись. Я сказала, нет. У нас сейчас лучшая ситуация из всех, что мы могли себе представить, а тебе все мало. Не гневи бога.

— Ладно, не буду. — Петр сделал вид, что услышал жену.

Отпил чай и уставился неподвижным взглядом в стену.

— Я вижу, как ты не будешь. Слышно, как шумят шестеренки в твоей неугомонной голове в поисках вариантов.

— У тараканов сегодня генеральная репетиция перед тем, как объявить мне планы на ближайшее будущее.

Марину злили шутки мужа. В отличие от нее у Петра редко возникали идеи, захватывающие его полностью, но если это случалось, то шанса повлиять на него не было никакого. Это значило, что он подошел к черте, определяющей судьбу и от принятия решения никак не отвертеться. Петр понимал ситуацию интуитивно, но отдавался ей полностью, как будто ему сообщили о ней открытым текстом.

Однако тараканы в голове Петра молчали. Несмотря на добытые карты с нанесенными на них опасными объектами по пути, путешествие не могло осуществиться. Прежде всего, из-за того, что впереди уже маячила зима. По дороге ему никто не гарантировал ни питания, ни ночлега. Надеяться на разорение в разрушенных жилищах и магазинах не стоило. Уже все, что можно выжившие разграбили. Сугробы являлись непреодолимым препятствием, а на самом финише, если представить, что произошло чудо, и он таки дошел до той самой деревни, ее окружало непреодолимое кольцо разломов многокилометровой ширины. Его родным угораздило оказаться внутри заповедной территории, на которую не было никакого доступа извне, разве что по воздуху.

Марину это обстоятельство только радовало. Она видела на цветном снимке на экране компьютера зеленые заплатки полей, которых в округе не было вовсе и радовалась тому, что люди смогли выжить и даже сохранить растения.

— Петь, они живут в безопасности и с едой. Что может быть лучше.

— Лучше может быть в безопасности и с едой и рядом с нами. — Ответил муж.

— Это же нереально.

— Реально всё, нужно только искать способы решения проблемы.

— Проблемы у тебя в голове. — Не выдержала Марина. — Их решение состоит в том, чтобы ты просто занялся работой и меньше думал, о чем не нужно. Кстати, мне кажется, я беременна.

— Серьезно? — Петр удивленно уставился на жену. — Ты же говорила, что принимаешь противозачаточные средства.

— Это оказался глюконат кальция. — Марина рассмеялась растерянной реакции мужа. — Что скажешь на это, папаша?

— У тебя будут лучше зубы и крепче кости. — Петр никак не мог прийти в себя от новости, полностью менявшей ситуацию.

Марина подстраховалась, понимая, что мужу придется выбирать между Тимофеем и вероятностью оставить жену вдовой и двух детей сиротами.

— Малыш должен расти в любви двух родителей. — Добила супруга Петра.

Он даже разозлился на нее, решив, что это грубая манипуляция. Целый день не разговаривал, но все же отошел, представив себе второго ребенка в виде маленького Тимофея. А вскоре ситуация в убежищах начала меняться.

В ноябре, когда снаружи лег постоянный снег, а метели бушевали такие, что здания снаружи гудели, как камертоны, в подземельях началась непонятная возня. Первым признаком, заставляющим почувствовать тревожные симптомы, стали листовки, появляющиеся в различных общественных местах. Кто-то не жалел ценную бумагу и тонер, чтобы распечатать их. Текст в листовках призывал людей к некой революции, объясняя ее необходимость тем, что некто в «кремлевском» убежище ведет неправильную политику, пытаясь наживаться на людском горе.

Текст отдавал примитивщиной, в худших традициях пропаганды, основанной на желании достучаться до наиболее восприимчивой, и как следствие, наименее интеллектуальной части общества. Те, кто его составлял, забыли, что в убежища «Росрезерва» отбор производился строгий, и здесь сформировалось довольно развитое в плане кругозора и умения критически мыслить общество.

— Так, листовки не выбрасываем, будем использовать бумагу для более полезных дел. — Распорядился Алексей.

— Как думаешь, чьих это рук? Как они вообще попадают к нам? — Поинтересовался у него Петр.

— А что тут думать, люди, привыкшие к власти, оказавшись внутри небольшого пространства, напоминают пауков в банке. Там идет борьба за жирный кусок. Это мы привыкли к разумной достаточности, а они нет. Очень надеюсь, что им не удастся втянуть обыкновенных людей в их игрища. Пусть сами дохнут, это их выбор, а нам надо смотреть на это представление со стороны.

— А если начнут рекрутировать под угрозой оружия? — Петр живо представил, как проходы убежища наполнились военными, набирающими людей в армии противоборствующих сторон.

— А вот ты, как архитектор, должен придумать, как нам быстро блокировать проходы.

— Не было печали. То построй, то развали. — Петр расстроился, что период благополучной жизни в безопасном месте подходил к концу.

Потом появились люди, пытающиеся агитировать за одну из сторон. Они развешивали объявления о собраниях, о которых никто не знал из начальствующего состава. Уставшие после смены люди не желали слушать бред, который их никак не касался, но их пытались убедить, что это не так. Находись и те, кто проникался идеями, но часто они были биты вместе с ораторами.

Ситуация начала сильно напрягать жителей «Росрезерва». Они были благодарны всем, кто помог им оказаться здесь, но превращать островок стабильности в арену разборок совсем не хотелось. Но зная властных людей, они понимали, что те не остановятся и будут раскачивать ситуацию, пока она не достигнет нужного им уровня.

Алексей запустил акцию, называющуюся «Мы выбираем себя». Суть ее состояла в том, что жители убежища должны ради самих себя оставаться в стороне от чужих разборок. Призывал бороться с провокаторами, манипуляторами и идиотами. Объяснял, что любое недовольство можно умело разжечь до состояния желания убивать друг друга. Что властные люди считают нормальным, когда простые люди умирают за их идеи, деньги и прочее. Надо сказать, что его слышали, и все попытки раскачать общественность натыкались на молчаливое неприятие. А постепенно ораторы из-за страха быть битыми, перестали появляться в убежище.

Внешний враг, словно чувствуя слабость противника, начал дерзкие налеты на опорные пункты. До слуха людей, живущих снаружи, доносились отзвуки далеких боев. В один из вечеров, когда Петр с Мариной уже собирались забраться под одеяло и согреться друг от друга, в дверь постучали. Сердце Петра тревожно забилось в неприятных предчувствиях.

Петр поднялся, чтобы открыть дверь.

— Табурет возьми. — Шепотом посоветовала Марина. — Ударишь, если это…

Она не знала, кем могли быть люди, стучавшиеся в поздний час. Не грабители,