Фантастика 2025-152 - Екатерина Александровна Боброва

Выгнав слуг, Пьер Кошон пригласил прокурора за стол и негромко спросил:

— Ну? Есть ли какие-нибудь новости?

— Конечно, Ваше Преосвященство, — улыбнулся Эстиве. — Как ворота открылись, в город набежали людишки с низовий. Всюду разносят слухи, что возле Арфлёра видели какие-то вражеские корабли. Может, кастильцы?

— Жан, не несите чушь! Кастильцы — в устье Сены? Им до Ла-Рошели добраться — подвиг. А тут… Тьфу! — епископ в сердцах перекрестился. — Да о чем вы вообще⁈ Вы же прекрасно понимаете, о каких новостях я вас спрашиваю!

Эстиве умудрился покаянно поклониться, не вставая со стула.

— Вы про шлюху, Ваше Преосвященство? Что ж, тут тоже новости имеются, — он с гадким скрипом придвинул стул поближе и зашептал доверительно. — Ночью мой человек в страже проник в… покои Жанны и забрал женское платье, которое ей выдали накануне. Вместо него подложил мужскую одежду. Шлюхе ничего не останется, как обрядиться в дублет и шоссы.

Эстиве почти сладострастно улыбался, описывая свои деяния.

— Не слишком ли сложно, господин прокурор? — с сильным сомнением в голосе, спросил епископ. — К чему эти танцы, если она и так отдала себя в руки очищающему огню? Сама подписала признание.

— Крестиком! — фыркнул Эстиве.

— Какая разница? — вспылил Кошон. — Она сделала это прилюдно, при куче свидетелей!

— Прилюдно она подписалась под покорством Церкви и признании ее власти над ней. А в тексте совсем другое. Вы не боитесь, Ваше Преосвященство, что шлюха опять взбрыкнёт, начнет орать о своей правоте и нашей лжи? И какой-нибудь де ла Фонтен или кто-нибудь из заседателей ей потакать начнут. А тут всё налицо: поклялась не носить мужское, но вновь напялила! Стало быть, что? Повторно отреклась от своих клятв! Закостенелая еретичка! И главное — она сама это будет осознавать. А эта деревенская дура очень любит своей правды придерживаться.

Епископ невольно поморщился. Со слов каноника получалось, что они как раз этой правды не придерживаются… Но, хотя, придумал Эстиве всё очень ладно. Подписанный документ станет доказательством для короля и для Церкви. Он докажет, что отверженного дофина короновала преступница пред Церковью и Господом. А вот для того, чтобы эту дрянь на костер возвести, трюк Эстиве очень даже пригодится.

— Ладно, — снисходительным тоном согласился епископ. — Пусть так и будет.

Ближе к обеду он велел закладывать карету. Сегодня допросы не были запланированы, но Пьер Кошон всё равно захотел съездить в замок. Потому что… Да, хотя бы, чтобы карета не простаивала без дела! Экипаж с лошадьми и конюх обходились ему недешево, а своих доходов у него не имелось. Чертов дофин Карл уже второй год, как крепко вцепился и в Бове, и в Реймс, так что Кошон остался епископом без собственного диоцеза. Всё, что у него было — это содержание от короля. Английского, разумеется. Генрих VI (а точнее, герцог Бедфорд) понимали значимость и полезность Пьера Кошона и выдавали ему в год 1000 ливров. 500 из них он получал из английской казны — а из-за Пролива деньги порой шли с задержками; еще 500 платила нормандская казна… А в Руане Кошона не особо любили. И из мелочной мстительности задерживали выплаты, как могли.

«Ну, это пока, — хмыкнул епископ, задергивая шторки на окнах кареты. — Вот получу Руанскую кафедру — тогда посмотрим…».

Шторки, кстати, можно уже и не задергивать. В последние пару месяцев в Руане стало заметно тише. А особенно тихо — в замке, откуда уехали и его малолетнее величество Генрих VI, и герцог Бедфорд, и вся их огромная свита, и войско. Тишина даже немного пугающая.

Короля везли в Париж на коронацию. Это его светлость Бедфорд удумал, еще в Англии. Утереть нос мятежному дофину и доказать, кто тут настоящий и законный король Франции. Кошон, пользуясь правом королевского советника, указал Бедфорду, что коронация в Париже многих может только рассмешить.

«Ваша Светлость, необходимо отбивать Реймс, — мягко, но настойчиво пояснил епископ наместнику во Франции. — Все правители короновались именно там. И даже Карл умудрился это сделать. Парижская церемония будет выглядеть… не столь убедительно».

Джон Ланкастер тогда вспылил.

«Займитесь своим делом, Ваше Преосвященство! — рыкнул он. — Тем более, что оно как раз столь важно для нас. Докажите всему миру, что эта деревенская выскочка Жанна — ведьма, еретичка… Да хоть дочь Дьявола! Вот тогда коронация в Реймсе сразу станет нелегитимной. А Генрих даже в Париже станет более истинным королем Франции».

А как раз тогда процесс инквизиции шел… не очень хорошо. Мерзкая дрянь с дьявольской ловкостью уходила от всех провокаций, не давала юридического повода выдвинуть обвинение в ереси. Ведь всё очевидно и налицо — ведьма выдает беседы с Отцом Лжи за божественные откровения! А поди докажи.

Где-то очень далеко загудели трубы, однако, погруженный в свои грёзы епископ пропустил это мимо ушей. Но трубный глас не угасал, а только нарастал, к нему внезапно добавился колокольный набат с аббатства Сент-Уэна, затрубили рога из совсем близкого замка. Удивленный епископ дернул шторки и высунул голову наружу. Прямо на его глазах ворота замка (который уже был виден впереди) спешно запирали. По мосту (который уже давно перестал быть подъемным) скакал отряд всадников, вышедший из щели сходящихся створок. Когда латная свита приблизилась, Пьер Кошон узнал на вымпелах сигны графа Уорика. А после рассмотрел и самого капитана Руанского гарнизона.

— Сэр Ришар! Сэр Ришар! — закричал он, пожалуй, излишне нервно. — Ради Господа, скажите, что происходит?

— Нападение! — граф практически не сбавил хода. — На город напали!

— Что? — епископ обомлел. — Кто⁈

— Знаю не больше вашего, — это капитан бросил уже через плечо, устремляясь куда-то в северную часть города.

«Какое-то сумасшествие, — Кошон откинулся на спинку сидения. — Мы находимся в глубоком тылу. Кто вообще может напасть на такой огромный город? Что за безумие!».

Он снова высунулся из окна.

— Следуй за рыцарями! — рявкнул он кучеру.

…На северной городской стене царила страшная суета. На епископа косились, но ничего не говорили. Он брел вдоль стены, запинаясь о корзины со стрелами, мотки тросов, какие-то ведра, обходил чадящие котлы. Воины немилосердно пихали его, но епископ не стал требовать их наказания. Вокруг все были слишком нервными — надежнее промолчать и стерпеть. Увидев штандарт