Княжич Юра V - Михаил Француз

То действуя опять в одиночку, а то вместе с толпой

Здесь самое время взять и показать, кто тут крут

Здесь самое время поднять все флаги и лечь на грунт

Здесь самое время сравнить цвет крови с цветом знамен

Здесь самое время остановить ход времен

Беги, моя жизнь, обгоняй, я бегу за тобой

То поднимаясь в гору, а то падая вместе с горой

То двигаясь широким проспектом, а то — узкой тропой

То действуя опять в одиночку, а то вместе с толпой…' — и снова падающие горы, снова проспекты и тропки, толпа и одиночество в толпе. А потом я.

Да — я. Тот самый «я», который лишь недавно восседал на троне из черепов. И да — на том же самом троне. С той же женщиной, стоящей у правого плеча с пустующим местом возле левого. К чему мне там кто-то? Я сам в состоянии «нашептать себе гадких мыслей». Так «нашептать», что любая нечисть обзавидуется.

Резкий взмах руки этого страшного меня, и на весь «Иллюзорный мир» распахивается знамя. Не важно какое — я сам не знаю, какое оно должно было быть изначально. Думаю, и никто из зрителей не успел заметить, что там было нарисовано. Да и было ли вообще что-то? Это ведь было просто знамя, некое абстрактное и обобщённое. Не важно!

Ведь, в следующий же миг, практически без паузы, на него плеснуло ярко алым, не оставляющим сомнения в том, чем именно. Так плеснуло, что весь штандарт разом накрыло и окрасило. Ни клочка чистого места не оставило.

Так, что даже зрители дёрнулись, словно это не на тряпку, а лично им в лица брызнуло.

А затем мир замер. Сразу и весь. Вот уж действительно: «ход времён остановился». Длилось это не долго: пару-тройку мгновений всего. Но и того оказалось достаточно, чтобы оставить впечатление. Пробрать до нутра весь город.

Откуда я знаю? Ментал же — я чувствовал обратную связь со своими зрителями. Мог читать и ощущать всем собой их реакцию. И именно это было тем самым «наркотиком», который тянул и тянул меня каждый раз обратно на сцену. Снова и снова.

Мир отмер, и тут же снова заставил подогнуться колени даже у самых стойких и крепких зрителей очередной удар падающей горы.

Ну и проспект с тропкой и толпой на закуску. Ну, чтобы чуть-чуть сгладить гнетущее впечатление.

Ну а что? С чего я должен был сегодня быть «мягким, белым, пушистым и приятным»? У меня поводы для этого были? Меня тут главы этого мира, самые крутые, сильные и влиятельные, к смерти приговорили! И их приговор никто даже близко не собирался отменять или пересматривать. Я — смертник. И, если бы не мой «петельный чит», меня бы уже сколько раз стёрли бы? Пять? Шесть? Десять?

Так, с чего мне сегодня быть мягким? С чего я должен был сдерживать своё раздражение⁈

Вот я и не сдерживал. Выплеснул наотмашь, как ту кровь на полотнище флага.

И… знаете, что? Мне полегчало.

Это странно, но — действительно полегчало.

И следующую песню я начал уже спокойно. Почти без злости. Однако, на том же душевном подъёме. Не могло не быть «подъёма» на таком-то «допинге», как внимание сотен и сотен глаз зрителей.

А может, уже и не сотен? Что-то внутри мне подсказывало, а логика подтверждала, что такой громадный экран, возникший в центре города не мог не привлечь к себе взгляды всех жителей этого города. А музыка… ну, с «усилителем» можно играть не только в вертикальном его положении. Если расположить мембрану горизонтально, сверху — то эффект будет заметно лучше. Звук чище и распространяется дальше. Чем выше и шире она будет, тем большую площадь накроет эффектом.

А я… без тормозов — не забыли? То есть, от появления мысли в голове до её экспериментального воплощения в реальности — промежутка практически никакого. А я хотел внимания! Больше внимания! Ещё больше…

Однако, обиду, грязь и агрессию я уже выплеснул. Сбросил. И теперь душа рвалась ввысь, к небу. И песня в голове всплыл как раз под стать!

— 'Время идёт, я не могу сидеть на месте.

Сколько молчать я должен? Чёрт бы всё подрал.

Рушатся стены от моей безумной песни,

Но и себя я по кусочкам собирал.

И знаю я, что не найти пути иного,

Чем рваться ввысь, сшибать преграды на пути.

Страшно прожить в молчанье, не сказав ни слова.

Громче звучи, мой голос, дальше лети!..' — довольно свежая песенка от Андрея Князева, нынче больше известного по названию группы «КняZz», а ранее по «КиШу».

И она не требовала образов к своему визуальному сопровождению. Достаточно было меня самого… на весь «Иллюзорный мир». Меня поющего, становящегося постепенно больше. Ещё больше. И больше…

Поющего и бросившего гитару висеть на ремне, чтобы протянуть свои руки к небу.

А мембрана поднималась выше, становилась шире, голос мой звучал сильнее, проникал дальше, дальше и дальше.

Хорошая песня. Душа в ней чувствуется…

И всю песню в «Иллюзорном мире» я только пел, воздевал руки к небу и рос. А в конце… оторвался от земли и полетел.

— 'Я руки к небу подниму.

Дай, солнце, силы мне,

Чтоб громче петь.

И я себя найти смогу.

Лететь, а не стоять на месте.

Лететь, а не стоять на месте.

Лететь, лететь…'

И улетел.

Музыка стихла. А облако «Иллюзорного мира» стало полностью прозрачным. Словно бы его и нет вовсе. И не было.

Остались лишь фонтан, музыканты и маленький обыкновенный я перед этим фонтаном в лучах дневного солнца.

Аплодисменты зрителей приятно согрели мою душу. Я раскланялся и дал-таки всем снова немного передохнуть. Опять покопался в настройках гитарных струн. Снова попил водички. Даже пополоскал горло и потряс воздетыми над головой руками, сцепленными в замок. В общем, тянул время, позволяя себе и зрителям выдохнуть. Погалдеть, поделиться эмоциями и немного успокоиться. Я ждал.

Я ждал… сладкого слова: «Ещё!». «Ещё! Бис!!» — начали, наконец, раздаваться выкрики в собравшейся передо мной толпе.

Ну, как можно такому отказать? Как наркоман может отказаться, когда его буквально уговаривают, упрашивают «вмазаться» ещё одной «дозой»?

Я и не отказался.

— «Не утонет… Не утонет… Не утонет…» — зазвучали над площадью и над городом первые «вводные» слова новой песни. Довольно попсовой, но от того, нравящейся мне ничуть не меньше произведений тех же «Арии», «Пикника», «Кино» или «Наутилуса».

Да, Рома «Зверь» не считается «классикой рока»,