Княжич Юра V - Михаил Француз

— 'На осколках ковчега

я скажу тебе,

здравствуй, Арарат!

Мне привиделось это —

мой извечный дом, яблоневый сад…

На пороге рассвета в небе,

в небе звёзды так горят!

Слышно «Многая Лета»

где-то, где-то Здравствуй,Арарат!

Здравствуй, Арарат!

Здравствуй, Арарат!..' — продолжал в этом апокалиптичном мире звучать с небес мой голос и музыка, исполняемая музыкантами, плывущими на бортике фонтана по океану.

Мой голос звучал. Он становился сильнее и выше.

— Здравствуй, Арарат!

Здравствуй, Арарат!.. — повторял я снова и снова. А сам чувствовал, что чего-то не хватает. Чего-то не хватает мучительно. Чего-то, какой-то последней маленькой детали… Маленького штриха, чтобы картина стала полной, завершённой…

Горы! Точно! Я приветствую Арарат, а его-то и нет! Кого я приветствую? Что я зову?

И прямо из воды тут же полезла, пробивая её поверхность скальная порода. Полезла гора, поднимая меня и фонтан, и музыкантов вверх, над площадью…

И дождь прекратился. И тучи прорвались, рассеялись. Вышло яркое умытое солнце, чьи лучи засверкали на каплях, стенах, дорогах и тротуарах умытого города.

Музыка прекратилась. Я и музыканты встали, отставили инструменты и раскланялись.

Зрители рукоплескали…

А я… начал чесать репу, соображая, как теперь слезать вниз. С этой непонятно откуда взявшейся вполне реальной, плотной и материальной каменюки…

* * *

Глава 36

* * *

Что было дальше? С одной стороны, неожиданно, с другой — очень даже ожидаемо и предсказуемо: меня забрали из столицы Сузианы обратно в тёмную кишку тоннеля будущего Трансперсидского судоходного канала. Кто и как? Катерина на своей красной спортивной машине, которая подъехала как раз к завершению моего концерта, к концу последней песни. Или нет. Подъехать она могла и раньше, просто, не торопилась соваться мне под горячую руку и прерывать выступление — могла ведь и на грубость нарваться. Уж она-то хорошо знает, как на меня действует внимание толпы, и в каком направлении улетает к хренам моя адекватность при этом.

А так, момент она выбрала идеальный: десять песен — я уже и физически, и морально устал. Да ещё и каменюка эта из колеи выбила — я ведь её не создавал привычным для себя способом: конденсацией растворённых в воде веществ. Более того: подобный способ требует очень высокой концентрации внимания и сосредоточенности. На эмоциях такую работу для меня было бы невозможно совершить — не готов я ещё к таким подвигам. Да и сколько воды потребовалось бы мне для создания этой скалы почти в десять метров высотой и метров сорок в основании⁈ Такого количества воды хватило бы, чтобы утопить всех моих зрителей на этой площади, устроив им не «иллюзорный потоп», а самый, что ни на есть настоящий, материальный.

Я не делал этого. Последнюю песню иллюстрировала иллюзия, чуть-чуть, самую малость подкреплённая лёгким Ментальным воздействием. Так откуда скала? Кто-то другой, поддавшись очарованию моего пения, создал? Какой-нибудь случайно оказавшийся на площади Одарённый Земли…

Нет. Не могло этого быть — я бы почувствовал возмущение, создаваемое применением силы другим Одарённым в непосредственной близости от меня. Между прочим, чем сильнее я становлюсь, чем выше поднимаются мои контроль и понимание моей Стихии, тем более чувствительным я становлюсь к таким вещам. Но, если верить словам Катерины — это, как раз, нормально. Все Одарённые высоких Ступеней овладения Даром, крайне чувствительны к проявлениям Дара других Одарённых в поле своего внимания или «сфере контроля». Именно по этой причине их так трудно убить незаметно. «Сфера контроля» же со временем, опытом и возрастанием силы Одарённого расширяется, становится больше, граница её отодвигается дальше и становится всё менее чёткой. И именно из-за этого, Воздушники, самые успешные и результативные убийцы Одарённых, используют не прямые воздействия, а максимально опосредованные. Они не создают отравляющие или усыпляющие газы в непосредственной близости от тела жертвы, хоть это и был бы самый простой и экономящий силы вариант. Нет! Сами вещества создаются ими максимально далеко от жертвы. Чаще всего и вовсе: приносятся к месту проведения операции с собой, в максимально обычных контейнерах или пробирках. Искусство состоит в том, чтобы доставить их к дыхательным путям объекта так, чтобы тот ничего не заподозрил и не заметил. Притом, что даже потоки воздуха в «сфере контроля» нельзя тревожить — их можно только почувствовать и рассчитать. Ведь, стоит объекту лишь немножечко насторожиться, как покушение окажется мгновенно провалено: у Одарённых любой Стихии есть свои способы защититься от воздействия на их организм ядов. Весь фокус только в том, чтобы насторожиться…

Но, что-то я слишком ушёл мыслью в сторону. Сказывается профессиональное писательское искажение: всё время придумывать и продумывать, как можно нанести вред какому-либо персонажу, где у него слабость, где у него сила, и как уже он может защититься… Ведь, по сути, любая книжка, так или иначе, состоит именно из этого: сначала создания сильного персонажа, а затем поиска и перебора его слабостей, с постепенным превозмоганием им этих слабостей. Ну и развитием личности персонажа в этом процессе. То, насколько он меняется, вынужденно или сознательно, для преодоления этих слабостей. Причём, даже не важен жанр книги — такая схема есть в любой: от сказки до хоррора, детектива или любовного романа. Просто, слабости разные, разного плана.

В общем, применение сил другого Одарённого прямо под собственными ногами я бы почувствовал безо всяких сомнений. Особенно «под допингом» от внимания толпы. Но этого не было. А скала была. И мысли об этом оказались даже сильнее мыслей о том, какую бы ещё песню спеть следующей.

И именно в этот момент на площадь, заставляя толпу расступаться перед ней, выехала красная машина Катерины, переключив моё внимание уже на неё. И концерт закончился.

Я поблагодарил зрителей, поблагодарил ребят, которые со мной выступали, и теперь охреневали ото всего произошедшего: и от того, как они играли совершенно неизвестные им до этого мелодии, и от того, что творилось вокруг, и от того, какой аншлаг собрало их выступление, и от того, что они, вместе с фонтаном (который, кстати, даже не перестал работать), теперь оказались на самой настоящей скале, с которой ещё как-то слезть надо будет, не поломав ни ноги, ни инструменты.

С последним я им помог. Мне-то это ничего не стоит: лёгкое усилие по применению моего Дара, и вода, которой в воздухе ещё было достаточно, мягко подхватила их всех вместе с инструментом и вещами, после чего аккуратно и бережно опустила на