Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

– Он тебя почти уговорил, – прошептала я.

– Отец умеет быть очень убедительным, когда захочет. Он напомнил, что я вернусь домой, что отныне буду свободна от необходимости выйти замуж за Брайса, что стану сама себе хозяйка. И что не стоит жалеть дочь предателя, по вине которого погиб Ивейл и тысячи невинных людей. Смерть Алейдис Дейрон восстановит справедливость…

– Да что же он ко мне привязался-то! – в сердцах воскликнула я. – Я не опасна для Империи! Я только хотела окончить Академию и служить на границе, как мой отец. Я бы своей жизнью искупила его ошибку…

– Понимаешь, Аля… Дело в том, что ты опасна для Империи.

Глава 23

Я открыла рот, закрыла. Мысленно я перебирала факты, вспоминала обо всем, что случилось со дня Прорыва. Она про футляр? Точно, про футляр, который отец передал мне перед тем, как отослал из гарнизона.

– Я не заглядывала в футляр! – воскликнула я. – Генерал Остерман залез ко мне в голову и уверился, что я ничего не знаю. Твой отец сам решил отправить меня в Академию. Что изменилось?

Веела посмотрела на меня с сочувствием.

– Ты ведь знаешь, что Ищущие доставляют кристаллы с капельками крови одаренных в императорское хранилище?

Я кивнула, не понимая, куда она клонит.

– Их хранят не просто так. Наблюдают за ними. Если у одаренного просыпается один из запретных даров, то об этом сразу становится известно: кристалл вспыхивает сильнее сотни магических светильников. Запретные дары на то и запретные, они должны оставаться только у членов императорской семьи.

– Запретные дары… – прошептала я в замешательстве. – Как ментальный дар твоего отца? А что, сам одаренный не чувствует, когда дар просыпается?

По коже побежали мурашки: я начала догадываться, что разговор о запретных дарах Вель завела не просто так.

– Дело в том, что эти дары манифестируются не явно, а лишь в особых условиях. Ментальный дар – дар подчинять себе тварей Изнанки – сработает, только если ты смотришь твари прямо в глаза. Но кому придет в голову проверять его так? Есть еще Зеркало: способность мгновенно перенимать любую способность бестии. Например, человек-зеркало в битве с бликом обретает дар мерцающего, а в другой раз умеет создавать временные петли или управлять огнем. Но для активации такого дара тоже надо несколько секунд смотреть твари в глаза. И кто бы стал этим заниматься в трезвом уме? Любого другого бестия за это время просто сожрет.

– Ментал, зеркало, – повторила я, запоминая.

– Есть еще два дара, но про их свойства мне неизвестно. Я пока не выполнила задание, не доказала верность, и мне не открыли всех тайн. Я только знаю, что эти два дара как-то связаны с Прорывами.

Веела, не отрывая взгляда от моего ошарашенного лица, нашла мою руку и сжала запястье.

– Таких людей, Аля, не оставляют в живых. Про эти дары никто не должен знать. Они для избранных.

Новые кусочки мозаики в моей голове один за другим встали на место.

– Это те самые случаи, когда дар якобы не пробудился? – прошептала я, думая о маме.

О маме, которая уснула и не проснулась, якобы ее выжег ее дар, а на самом деле? Что же случилось на самом деле? Еще я вспомнила о документе из секретного архива – списке кадетов, которые умерли почти сразу, окончив Академию.

– Ректор знает, что их убивают? – осипшим голосом спросила я. – Знает про дары?

– Только про ментальный, потому что без него не настроить полосу препятствий, и, наверное, знает, что их несколько. Отец давно точит зуб на ректора Кронта и убеждал дядю сместить его с должности, но мейстер Кронт отлично руководит Академией. На его небольшое сопротивление всегда можно закрыть глаза. На время учебы кадетов с запретным даром стоит оставить в покое. До них всегда можно добраться позже.

– О Всеблагой… – выдохнула я.

И самое страшное, что Веела, спасая нас, дорожа нами, остальные смерти воспринимает как должное. Как некую неприятную необходимость. Моя мама… Моя бедная мама! Они добрались до нее! И отец, видимо, это понял!

– Так, погоди, – пробормотал Ронан. – Я не догоняю. Ты сейчас что хочешь сказать? Кристалл с капелькой крови Али в этом вашем хранилище засиял, и про это сразу узнали?

– Да, – кивнула Вель.

– У Али запретный дар?

– Да.

Я боролась с желанием ощупать себя с ног до головы, чтобы понять, где же скрывается этот несносный запретный дар, потому что я не ощущала его вообще никак. И не могла взять в толк, когда же он раскрылся, да так незаметно, что я вовсе этого не поняла. Вместе со способностью видеть дороги Академии? Когда я сбежала с полигона и, спрятавшись на скамейке в парке, тряслась от холода и жалела себя?

– Какой? – быстро спросила я.

Вель покачала головой.

– Это неизвестно. Один из четырех.

– И никак нельзя от него избавиться? – малодушно воскликнула я.

Глупый вопрос. Это все равно что попытаться избавиться от важного внутреннего органа: сердца или печени. Но если их можно вырезать, то как отрезать дар?

Вот и Веела лишь поглядела с жалостью и ничего не ответила.

– И что теперь?

Мы с Ронаном обменялись растерянными взглядами. Мы с ним оба словно зависли на краю пропасти, еще живы, еще надеемся, но камни под ногами крошатся, осыпаются: миг – и мы рухнем вниз. Наша жизнь зависела от Веелы и ее решения. В любой момент она могла передумать. Встать, отойти в сторону и дождаться, пока пауки закончат дело.

Я не могла отделаться от ощущения, что жизни простых людей не имеют для дочери князя Лэггера большого значения. Ее семья столетиями истребляла неугодных, а Вель рассказала об этом и глазом не моргнув. Она не переживала за Лесли, истекающего кровью. Уверена, если бы он умер у нас на руках, она бы и бровью не повела. И я поняла, что опасаюсь нежную, хрупкую, боязливую Фиалку с вывернутыми наизнанку ценностями и принципами.

– Мы выйдем вместе, – сказала она и продемонстрировала висящий на шее флакон. – Здесь кровь моего отца. Он подчинил тварей на полосе препятствий, и они слушаются только его.

– Так они все-таки настоящие… – Рон взъерошил волосы. – В голове не укладывается!

– Если честно, я не понимаю, как кто-то мог принимать их за иллюзии! – хмыкнула Вель. – Иллюзии недолговечны, развеиваются за пару минут. У иллюзий нет зубов и когтей. Потому и нельзя приносить на полосу препятствий оружие. Сложно было бы