Многоликий Янус - Светлана Малеёнок

— Я видел, что ты одна тащила Тимофея, — возразил благообразной наружности, старый князь.

— Глафира маленькая, она шла слева от Тимофея, поэтому с лестницы, вы видели только меня и его!

— Хорошо. Тогда почему сама Глафира лишилась чувств? – продолжил свой допрос, Винсент Райли.

— Когда мы уложили Тимофея на травку, я позвала ее, чтобы вас тоже вынести на свежий воздух! Так как, когда мы несли Тимофея, я услышала звук падения у лестницы и посмотрела туда. Ну, и увидела вас! А Глафира упала в обморок, ну, то есть, лишилась чувств, когда узнала, что вам стало плохо! Волновалась за вас! – закончив свой длинный и сбивчивый рассказ, я выдохнула.

Князь с теплотой во взгляде, посмотрел на повариху. А я обратила внимание, что глаза у князя, были не черные как у сына, а карие, но сам взгляд был такой же, пронзительный, буквально проникающий в душу. Особенно, если мужчина ставил цель заморозить им своего оппонента, чего видимо и добивался Винсент Райли, вновь посмотрев на меня. Я внутренне поежилась, но упрямо вздернув подбородок, продолжила рассказ:

— Когда Глафира упала, я испугалась! Три человека лишились чувств, а я не знаю, чем им помочь! Поэтому увидев Степана, я побежала к нему просить о помощи!

— Ну, да! Поэтому ты бешено вращала глазами и пыхтела! – раздраженно произнес мужчина. Но вдруг вспомнил, с кем говорит и вздрогнул, испуганно бросив взгляд на князя. Но тот, о чем-то глубоко задумался и не заметил неуважительного обращения к его невестке. Кузнец перевел взгляд на меня и буркнул: — Прошу прощения, княгиня.

Я совершенно не обратила внимания ни на его грубость, ни на извинение. Мне было очень обидно, что я, ничего плохого не сделав, а, наоборот, пытаясь помочь людям, должна еще и оправдываться! Но, так или иначе, пытка объяснениями продолжалась:

— Я повторяю, что была очень напугана! Я ведь тащила на себе Тимофея, а потом еще и к Степану бежала, вот и запыхалась! Конечно, дыхание сбилось, вот и трудно было что-то произнести, кроме короткого: «вот». – Но так как князь, задумавшись, молчал, я обратилась к поварихе:

— Глафира! Ну, ты хоть скажи! Ты знаешь, что я ничего такого не дела, чтобы Тимофею навредить!

Повариха испуганно икнула и залилась краской.

Князь испытывающе посмотрел на женщину.

— Глафира, ты действительно готова подтвердить слова Авроры?

После секундной паузы, повариха кивнула. Затем нахмурилась, из ее глаз ушли, страх и неуверенность и она обратилась ко мне:

— Аврора, вы простите, но я должна рассказать князю, что узнала от вас.

С этими словами, она встала из-за стола, и решительно выпрямив спину, сказала:

— Барин, мы можем отойти в сторону, я должна вам рассказать что-то очень важное!

Князь, лишь чуть приподнял бровь, выдавая этим свое удивление, а затем сказал:

— Степан и Тимофей, я более вас не задерживаю, уверен, у вас много дел, можете быть свободны.

Дворецкий и кузнец, бросили заинтересованный взгляд в мою сторону, но, поспешили уйти.

Князь посмотрел на и меня. Я поняла его взгляд, как пожелание, чтобы я ждала в коридоре, что и сделала с преогромным удовольствием.

Едва за мной закрылась дверь, я огляделась. На втором этаже я еще не была, но и здесь царило запустение. Все те же тусклые обои, непонятно какого цвета и выложенный тонкими дощечками, похожими на паркет, пол, тоже был изрядно потерт.

У немногочисленных узких окон, в потрескавшихся деревянных рамах, на полу, стояли большие напольные кадки с чахлыми болезненными растениями. Сами окна находились в нишах между шестью комнатами, они были словно утоплены между помещениями, образуя эдакие тупики. Света из этих ниш, проникало не много, поэтому даже днем в коридоре царил полумрак. Не успела я удивиться странной планировке, как открылась дверь в библиотеку и вышла повариха. Бросив на меня виноватый взгляд, женщина быстро направилась к лестнице.

Дверь она оставила приоткрытой, что я посчитала, было для меня приглашением. Вздохнув, я отправилась на заключительную часть «разбора полетов».

Винсент Райли стоял возле самой двери, нервно потирая руки. Его карие глаза, уже не предвещали грозу, скорее всего, в них я увидела любопытство и сомнение.

— Ну, продолжим, — проговорил мужчина, и указал на ближайший стул.

Я, с обреченным видом плюхнулась на него, вопросительно уставившись на «свекра».

— Мне сейчас Глафира, рассказала нечто очень странное, — начал мой "свекр", пристально следя за моей реакцией. – Она рассказала про твою сводную сестру и порчу из-за зависти. Это правда?

Я нехотя кивнула. Мне очень не хотелось развивать эту тему. Вскользь брошенное мною обвинение, чтобы как-то оправдать ужасное поведение настоящей Авроры и потом ее, резкое изменение характера, могло вылиться в нечто неприятное для моих подруг, Ядвиги и Гарнии. Назвав их мысленно подругами, почувствовала, как сразу на душе стало легче, и поймала на себе удивленный взгляд князя, похоже, я улыбалась.

— Да, это правда, — подтвердила я вслух. – Но я на нее не обижаюсь! Просто не повезло сестре с рождения. Мать рано умерла, отец долго не признавал. Жила бедно, с самого детства работала! И, если она хотя бы не знала, кто ее отец, то было бы легче. Я так думаю. А у меня, с самого детства было все! Как тут не позавидовать? – Я задумалась, представляя то, о чем сейчас сказала и очнулась, лишь почувствовав на себе пристальный взгляд. Во взгляде мужчины, не было ничего предосудительного, но мне стало не по себе, словно он мог прочитать мои мысли.

— Если бы я не знал, что это невозможно, — присаживаясь напротив меня и приближая свое лицо к моему, тихо произнес князь, — я бы решил, что тебя подменили, Аврора.

В комнате повисла тишина. Не смотря на то, что мужчина ни как не мог узнать мою тайну, по спине побежали мурашки, и я невольно вздрогнула, что не укрылось от пытливого взгляда моего «свекра».

— А еще, я помню, — тихо, словно разговаривая сам с собой, продолжил он, — что ты с детства отличалась несносным характером и всячески измывалась над моим сыном! А тут вдруг, такие перемены в один день! – Князь встал и направился к двери, уже взявшись за ее ручку, он обернулся и добавил:

— Мне безразлично, что именно стало причиной такого волшебного преображения. Но знай! Я буду следить за тобой, и не приведи Господь, ты что-то сделаешь с моим