Янтарная гавань - Виолетта Орлова

того не зная, в точности повторив слова Артура. Шафран, услышав эту реплику, сильно вздрогнула. Ей было тяжело и больно; сейчас она совсем не чувствовала того азарта, который появлялся в ней всякий раз, когда она затевала охоту.

– Пусть так, – уставшим голосом ответила женщина. – Но ты сделаешь то, что приказал тебе Кумкават. В противном случае, ты сам знаешь, что тебя ждет.

– Если вам так хочется, убейте меня прямо сейчас, так как я все равно ничего делать не собираюсь, – холодно возразил Кирим, непримиримо глядя на бывших подельников.

Шафран печально улыбнулась.

– Ах, нет, мой хороший. Зачем нам брать на себя кровь нашего брата? Мы не станем лишать тебя удовольствия вновь оказаться в руках богачей…

Кирим внутренне похолодел. Если и осталось в жизни то, чего он продолжал по-настоящему бояться, так это вновь оказаться в конуре. Он знал, что беглецов карали столь жестоко, что все остальные рабы, видевшие наказание, потом долго мучились бессонницей. Юный армут предпочел бы умереть в эту самую минуту, только чтобы не переносить ужаса от возвращения. Тело его сотрясла легкая дрожь – настолько сильным и неконтролируемым был внутри него страх.

Шафран с какой-то особой жалостью смотрела на него, но лицо ее было твердо, а в глазах читался приговор. Увидев, что Кирим замер на месте, не в силах пошевелиться, она коротко приказала:

– Свяжите его!

Паприка с удовольствием кинулся выполнять поручение. Ему было несложно это сделать, так как Кирим, одеревенев от ужаса, совсем не сопротивлялся.

– Я бы никогда так не сделала, мой родной, но ты уже столько раз предавал меня, – с тихой грустью произнесла Шафран. Казалось, она и правда о чем-то сожалеет. – По мне, так лучше ты вновь вернешься к мучителям, чем будешь добровольным рабом своего дружка, которого я терпеть не могу до глубины души. Искренне надеюсь, что он не пережил эту ночь.

Кирим подавленно молчал, не говоря ни слова. Паприка изо всех сил затянул на его руках веревку, а когда краснощекий наглец хотел было другим краем в отместку стегануть ненавистного соперника по лицу, Шафран вдруг вскричала не своим голосом:

– Не смей, ничтожество! Тебе мало, что ты отправляешь его на смерть, нужно еще издеваться? Если прикоснешься к нему, я сама убью тебя!

– Ладно, ладно, – пробурчал подлый воришка, нехотя отойдя от Кирима. Глаза его пылали непримиримой злобой.

– Приготовь лучше повозку. Повезешь нас ты, я тоже поеду. Все остальные – оставайтесь здесь, пока мы не вернемся, – властно приказала Шафран. Женщина обладала немалым авторитетом в этом преступном обществе, и никто, даже Кумкават, не посмел перечить ей.

Повозка, которая должна была везти Кирима на верную гибель, была готова в считанные секунды. Паприке не терпелось поскорее обтяпать это дельце. Вот они уже едут по заснеженной дороге: довольный Паприка, восседая на лошади в роли возницы, а Кирим и Шафран – внутри. Какое-то время они натянуто молчали, а охотница, сидевшая напротив пленника, задумчиво, с какой-то болезненной внимательностью всматривалась в лицо бывшего друга.

Кирим был лихорадочно бледен и неподвижен; это испытание, должно быть, оказалось слишком тяжелым для него, хоть он и старался держаться гордецом. Шафран всегда умела чувствовать чуть глубже, ибо была тонким знатоком людских душ. Женщина, казалось, с пристальным вниманием вбирала в себя все эмоции, исходившие от страдальческого лица Кирима. Она видела, что красивые глаза его с тоской смотрят в маленькое окно повозки; они проезжали в этот момент какие-то палатки не то попрошаек, не то разорившихся торговцев. Там была свобода, теперь ему недоступная.

Мог ли он попробовать убежать? Вряд ли, ведь у Шафран и Паприки имелось оружие, а он, вдобавок ко всему, был связан. Впрочем, ему даже не хотелось пытаться. Какая-то непостижимая внутренняя гордость взыграла в нем; он не желал унижаться перед Шафран и показывать ей свой страх.

– А ты ведь все-таки не похож на него, – вдруг тихим шепотом вымолвила охотница, и Кирим вздрогнул, покосившись на нее. – Он пошел спасать дочку Ролли, а ты даже не захотел попробовать найти меня в горящем лесу, – с неприкрытой обидой добавила она. – Ты ведь не подумал об этом, не так ли? Впрочем, я рада, значит, ты не такой нравственный зануда, как твой дружок.

Кирим с удивлением посмотрел на Шафран. Ее слова слабо доходили до его разума, ибо он думал о своей ближайшей участи. Что с ним сделают воины? По правилам, принятым в Мире чудес, его следовало вернуть хозяину. Однако как быть в ситуации, когда владелец уже давно мертв, а родственников не осталось? Если бы Тилли потребовала восстановить ее в правах, он, получается, принадлежал бы ей? В противном случае, его могут отдать другой семье, которая и выберет наказание по своему усмотрению. Кирим с тоской вспомнил беднягу Хэта – мальчишку, помогавшего на кухне. Однажды тот попытался сбежать от семейки Ролли во время того, как закупал продукты на местном рынке. Так его сразу же поймали и, предварительно жестоко избив, отдали собакам на съедение. Проклятая татуировка! Из-за нее все беды!

– Ты знаешь, что похож на оленя? – спросила вдруг у него Шафран. – Я, как охотница, знаю в этом толк. У тебя такие большие печальные глаза.

– Хватит! – вдруг воскликнул Кирим, теряя терпение. Его ужасно мучил этот разговор, и ему уже хотелось поскорее приехать, однако богачи, увы, жили в другом конце города. Интересно, у его друзей хватит ума убираться из Мира чудес без него?

– Разве я не могу напоследок поговорить с тобой? – невинным голосом проговорила Шафран. – Может, ты еще передумаешь и останешься с нами? Клянусь, я никому не дам тебя в обиду! Я буду твоей служанкой, если захочешь, только тебе нужно забыть тех, с кем ты собрался уезжать. Кстати, Артур жив?

Кирим отвел взгляд от Шафран. Ему не хотелось говорить ей правду, однако и врать он не особо умел. Проницательная охотница сама обо всем догадалась. Глаза ее угрожающе вспыхнули, однако тут же погасли, ибо она все равно не сомневалась, что им удалось покалечить Артура на всю жизнь.

– А вот мои друзья погибли. Остался только Нагай, но и он в плохом состоянии… Тебе их не жалко?

– Я что, еще должен жалеть убийц? Ты в своем уме?

– Мой дорогой, но ведь и Ролли был убийцей, разве нет? При этом Артур вот пожалел его дочку. Хоть, я считаю, и напрасно. Зло можно истребить только злом, ты так не думаешь?

– Нет, – тихо прошептал Кирим, невольно вовлекаясь в разговор со своей мучительницей. – Потому что в этом