Тучи сгущаются - Лориана Рава

-- То есть, нельзя говорить что-либо дурное ни о каком инке? -- переспросил Бертран.

Первый Инка ответил:

-- Не совсем так: критиковать конкретного инку у нас вполне можно, но, упоминая все его дурные поступки, необходимо добавлять, что это недостойно крови Солнца. Тогда при свободе критики отдельных дурных сторон нет подрыва устоев. Однако, -- добавил Инка, -- вам это не так уж чтобы важно, ведь вы не знаете сути нашего государственного устройства, да и не хотите её изучать, так что лично вам я в эти дела лезть не советую.

-- А мне было бы интересно ознакомиться с вашими философами, -- сказал Бертран.

-- Ну, коли интересно, то нет проблем, -- ответил Первый Инка, -- тем более что наши учёные ? тоже одна из сторон, крайне заинтересованных в контактах с Европой.

-- А учёным тут что за дело? -- спросил Розенхилл.

-- Очень простое -- их интересуют ваши книги и вообще обмен знаниями. Конечно, бескорыстный обмен был бы много лучше торговли, но мы не столь наивны, чтобы рассчитывать на знания европейцев даром. Но раскошелиться готовы -- и это, я так понимаю, для вас самое главное.

-- Но ведь вы не знаете нашего языка, -- сказал Дэниэл.

-- В стране достаточно образованных людей, способных переводить с латыни, -- возразил Первый Инка. -- Да и ваш язык наши люди будут учить по мере надобности, ведь без этого торговля невозможна.

-- Никогда не торговал книгами, -- сказал Дэниэл, -- но если это выгодно, то я этим займусь. Однако, по всей видимости, наше пребывание в землях Вашего Величества может затянуться на месяцы и годы, и в связи с этим один вопрос -- если к свободным женщинам в Тавантисуйю приставать нельзя, то как нам обходиться столько времени без женских ласк?

-- А вы не взяли с собой жён? -- спросил Первый Инка.

-- У нас их нет и никогда не было, -- ответил Дэниэл.

-- Ну, тогда вам придётся воздерживаться, -- сказал Первый Инка, -- наши воины в походах тоже не знают женских ласк месяцы и годы, никто от этого ещё не умирал.

-- Но нам известно, -- сказал Дэниэл, -- что среди высших инков принят довольно разгульный образ жизни. А раз так, то должны быть и женщины, которые вас развлекают. И часть из них неизбежно стареет и дурнеет, а значит, уже для инков становятся неинтересны. Может, нам можно развлечься хотя бы с такими...

-- Вас обманули недобросовестные пересказчики слухов, -- сказал Первый Инка, -- у нас можно спать только с жёнами, которых у высших инков может быть несколько. Но никаких проституток и прочего у нас нет.

-- И даже нет любовниц?

-- Ну, иногда любовницами у вас называют наших дополнительных или младших жён. Но дети от них у нас вполне законны, а сами они при этом не считаются непорядочными женщинами.

-- Но какой тогда смысл в этом различии? -- спросил Дэниэл.

-- Смысл есть. У нас ничего не продаётся и не покупается, все блага раздаются по распределению. Так вот, только высшие военные, чиновники высокого ранга и учёные могут получать столько, что у них есть возможность заводить дополнительных жён. Однако и ответственность на них лежит высокая. И если кто-либо эту не оправдает, то он теряет свой статус, и брак с дополнительными жёнами автоматически считается расторгнутым. Основная жена остаётся с мужем, хотя на практике бывает и так, что старшая жена подаёт на развод, а одна из младших остаётся с мужем в качестве законной и единственной, да и не будучи женой, можно ждать и надеяться, что любимого человек признают невиновным и восстановят в правах, но это уже частности. Нередко также в случае смерти основной жены одна из младших становится старшей.

-- Странный обычай, -- сказал Бертран, -- не проще ли ограничиться единобрачием для всех, от правителя до последнего рыбака?

-- Основатель нашего государства тоже так считал, но в войнах погибает слишком много мужчин, так что пришлось ввести исключение из единобрачия сначала для военачальников, а потом для учёных и гражданских чиновников, так женщин всегда у нас несколько больше чем мужчин. Ведь это лучше, чем тайные и неофициальные связи и унижения незаконнорожденных детей.

-- Возможно, -- сказал Бертран, -- я слышал, что вы, тавантисуйцы, блюдёте чистоту крови и ради этого запрещаете браки с чужеземцами.

-- Чистота крови тут не при чем. Если чужестранец решил стать тавантисуйцем и принёс присягу, то он обретает все права и может вступить в брак. Браки с иностранцами запрещены по другой причине. Во-первых, у нас распределение, в том числе и распределение жилья, завязано на браки. А если одна из сторон: чужестранец, который в любой момент может покинуть страну, это ставит нас в довольно затруднительное положение. Да и к тому же брак -- это не только права, но и обязанности. Тавантисуец может быть наказан за их невыполнение, а как быть с чужестранцем? Ну и самый болезненный пункт -- война. Супруги могут в таком случае оказаться по разные стороны фронта... А кроме того, ведь в вашем мире брак производится в церкви, а у нас -- гражданским чиновником, а браки, заключённые не в церкви, для вас считаются как бы не вполне настоящими... Разве мало случаев, когда христианин живёт с индеанкой, та считает себя его женой, а потом он бросает её и безо всякого оформления бракоразводных процедур женится на белой женщине? Мы считаем нужным ограждать наших девушек от подобных ошибок.

-- И тем самым существенно урезаете свободу своих подданных, -- сказал Бертран, -- не думаю, что они вам благодарны за это.

-- Ну почему же? -- ответил Асеро. -- С нашими женщинами чужеземцы сталкиваются редко, а белые женщины на наших моряков тем более внимания не обращают. Тут любовь -- редкий исключительный случай.

-- Всё-таки у людей должно быть как можно больше свободы, -- ответил Бертран, -- редкие и исключительные случаи тоже нужно уважать.

-- Если уж у кого и в самом деле любовь неземная -- что ж, тогда можно стать подданным Тавантисуйю.

-- А женщины-чужеземки? -- спросил Бертран.

-- Ну и женщины могут. Для них это даже проще в какой-то степени, другая присяга не давит... Хотя это очень