Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Гидеон успела схватиться за рапиру, но они явились по делу, а не с объявлением войны.

– Третий дом осквернил тело, – сказал Сайлас Октакисерон вместо приветствия, – все слуги уничтожены. Где Вторые и Седьмая?

– Мертвы. Выведена из строя. Учитель тоже.

– Что ж, у нас катастрофически не хватает сил, – заметил некромант Восьмого дома, которого никак нельзя было обвинить в излишнем мягкосердечии. Он даже не постарался изобразить хотя бы тень сочувствия. – Слушайте. Третьи вскрыли госпожу Пент.

– Абигейл? – спросил Паламед.

– Вскрыли? – спросила Харроу.

– Брат Эшт видел, как утром они выходят из морга, но с тех пор мы их не видели. Их нет в покоях, а люк в лабораторию заперт. Мы вынуждены объединить силы. Абигейл Пент помешала им и была вскрыта.

– Объясни, что это значит, а то мое воображение лучше твоих описаний, и мне что-то не смешно, – потребовала Гидеон.

– Пошли, посмотришь, – мрачно сказал рыцарь Восьмого дома.

Это не могла быть засада. Остался один Дом против двух. К тому же Сайлас Октакисерон впервые за все время по-настоящему нервничал. Гидеон держалась сзади, рядом с Харроу, пока угрюмая процессия шествовала по коридорам в атриум, в столовую и наконец в импровизированный морг рядом с кухней.

Харроу бурчала себе под нос, так что слышала только Гидеон:

– Вторые мертвы или умирают, Учитель мертв и призраки заодно…

– Учитель напал на Вторых. Почему ты считаешь, что он не убивал остальных?

– Потому что он сильнее всех боялся дома Ханаанского и лаборатории, – объяснила Харроу. – Надо бы вернуться и проверить, но я подозреваю, что он в принципе не способен спуститься по этой лестнице. Он сам – конструкт. Но для чего он служил моделью? Если появится какая-то хрень…

– Бежать как сумасшедшая, – сказала Гидеон.

– Я, вообще-то, хотела сказать: «Бей ее рапирой по башке».

Морг был прохладен, мрачен и тих. Суета, царившая в доме Ханаанском, его не коснулась. Народу тут было многовато: подростки так и лежали в холодных железных ящиках, Протесилай тоже был на месте, пусть и в виде головы без тела. Поскольку собрать его целиком было бы непросто, возможно, это было и к счастью. Магнус тоже лежал на полке, которая была ему немного коротковата и неудобна. Но вот его жена… тело Абигейл целиком выдвинули из ниши. Она лежала застывшая и бледная, рубашку ее задрали до талии. Живот справа вскрыли ножом без всякого изящества. Там зияла большая бескровная дыра, размером примерно с кулак.

Оба Шестых, чья неуместная любознательность никогда не угасала, немедленно уставились в рану. Камилла щелкнула карманным фонариком. Харроу присоединилась к ним, а Гидеон осталась присмотреть за Восьмыми. Сайлас, мертвенно-бледный и встревоженный, выглядел не лучше Абигейл. Его рыцарь был так же бесстрастен, как и всегда, и не смотрел Гидеон в глаза.

– Разрез сделан тройным ножом Терна, – сказал Паламед, положивший ладонь на рану. Потом он залез внутрь пальцами без всякой брезгливости и задержал руку на секунду.

– Извлекли… так, почки на месте. Кам, тут что-то было.

– Лупу?

– Не надо. Это был металл. Камилла… и довольно долго, плоть запеклась вокруг него. Это… черт!

Все резко дернулись. Но Паламеда ничто не укусило, разве что изнутри. Он в полном ужасе смотрел куда-то перед собой. Как будто ему дали кусок шоколадного торта, а через два укуса он обнаружил половину ядовитого паука.

– Неправильное время, – прошептал он сам себе, а потом сказал отчаянно: – Нонагесимус, время неправильное!

– Давай по-человечески, Секстус.

– Почему я раньше не изучил Абигейл… Пятые спустились в лабораторию… они должны были пройти испытание. Ночью после вечеринки. Пент была не дура. Их поймали на лестнице, когда они возвращались. В ней было что-то спрятано, чтобы не нашли… Бог знает, почему она это сделала… или кто это сделал. Три дюйма длиной, металлический длинный предмет, зубцы…

– Ключ, – сказал Сайлас.

– Но это безумие, – сказала Гидеон.

– Кто-то очень хотел спрятать ключ. Может быть, сама леди Пент, – сказал Паламед и наконец вынул руку и пошел мыть ее в раковине. Гидеон решила, что это вполне приличное поведение. – Или это сделал тот, кто ее убил. Существует помещение, куда нас изо всех сил старались не допустить. Октакисерон, это не осквернение как таковое, просто кто-то открыл сейф.

– И что, эти комнаты стоят такого греха? – спокойно спросил Сайлас.

Харроу уставилась на него.

– Ты отнял два ключа у Седьмого дома, – напомнила она, – выиграл один, пройдя испытание, и даже не потрудился открыть хоть одну дверь?

– Я выиграл один ключ, чтобы посмотреть, что мне противостоит, и забрал еще два, чтобы уберечь их от неверного использования. Я ненавижу этот Дом. Мне противно, когда святой храм сводят к головоломке. Я забрал ключи, чтобы они не достались тебе. Или Шестым, или Третьим.

Паламед вытер руки какой-то тряпкой и поправил очки, запотевшие от дыхания в холодной тихой комнате.

– Мастер Октакисерон, – сказал он, – ты полный кретин и ведешь себя, как собака на сене, но ты, по крайней мере, последователен. Я знаю, какую дверь открывает этот ключ, и Девятая знает. И мы вынуждены признать, что Третьи тоже это знают. Я знаю, где они будут, и хочу посмотреть, что они нашли.

– Пока не стало слишком поздно, – добавила Харроу.

Она подошла к стойкам и открыла последнюю полку, про которую Гидеон совсем забыла. Там лежала куча пепла и костей, которые они нашли в печи. Самый крупный кусочек был не больше ногтя. К удивлению Гидеон – в очередной раз – Колум подошел к Харроу и почти нетерпеливо указал на пепел.

– Примерно половина этого – рыцарь Седьмого дома, – сказал он.

– Я так и предполагала, – ответила Харроу, – черепа тут не было. А время смерти имеет смысл, только если предположить, что это Протесилай.

– А вот вторая половина – это кто-то другой, – сказал Сайлас.

– Для них мы пока ничего сделать не можем, – решил Паламед, – преимущество должно быть за живыми… если мы хотим таковыми остаться.

Время показало, что он был не прав.

34

Вшестером они шли по плохо освещенным коридорам дома Ханаанского: три некроманта и три рыцаря. По пути то и дело попадались лежащие скелеты слуг, неподвижные и слепо глядящие в потолок. Цепи, которые привязывали их к башне, наконец лопнули. Гидеон обнаружила, что эти небольшие кучки выбивают ее из равновесия. Скелеты бродили тут, наверное, десять тысяч лет, а потом мгновение паники и страха – и все кончилось. Жрецы Первого дома погибли. Успокоение это было или святотатство?

Интересно, как себя чувствуешь, прожив миллион лет? Скучно до смерти, наверное. Только