Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

и мечтаешь сделать что-нибудь новое или стать кем-то другим. Гидеон переделала бы все, что здесь можно сделать, а если бы даже чего-то не увидела, то прекрасно могла бы это представить.

По карте Харроу они дошли до коридора с заблокированной ликторской дверью. На замке до сих пор виднелся след регенерирующей кости, которую было так сложно снять. Мрачную картину с безводным ущельем сняли, и трое некромантов молча смотрели на черные колонны и затейливую резьбу между ними.

– Охранных заклинаний я не чувствую, – сказал Сайлас.

– Это западня, – ответила Харроу.

– Или беззаботность, – возразил Паламед.

– Или им просто плевать. Особенно если учесть, что ключ до сих пор торчит в замке, – заметила Гидеон.

Это была уже третья дверь за сегодня, которую они открывали, абсолютно не представляя, что скрывается внутри. Желтый свет вырвался в коридор, а внутри…

Другие две лаборатории, которые видела Гидеон, были как берлоги. Практичные пространства для работы, сна, тренировок и еды, в лучшем случае уютненькие, в худшем – унылые. Лаборатории в полном смысле этого слова. Эта комната оказалась совсем другой. Когда-то она была светлой, наполненной воздухом. Пол покрывал лакированный паркет, а стены – белые панели, любовно разрисованные причудливыми картинками. Деревья с белыми стволами, бледно-пурпурные цветы, падающие в оранжевые бассейны, золотые облака, полные птицы. Меблировка была скудная: несколько широких столов с аккуратно разложенными книгами и карандашами, полированная мраморная плита с такими же аккуратными ножами и ножницами, что-то вроде древнего морозильника, скатанные матрасы и вышитые одеяла, гниющие в открытом ящике. Все это было не важно. Три вещи сразу привлекли внимание Гидеон.

На одной из миленьких картинок на стене виднелась – прямо поверх цветущего дерева – свежая краска. Черные буквы в добрый фут высотой гласили

ВЫ НАМ ЛГАЛИ

Кто-то плакал, медленно и уныло, как человек, который ревет уже много часов и просто не знает, как прекратить.

А в центре комнаты сидела Ианта. Она устроилась на пухлой древней подушке, как королева. Бледно-золотое платье покрывали брызги крови – очевидно, это входило в моду, – а светлые волосы от крови совсем слиплись. Она дрожала так, что ее всю трясло, а зрачки до того расширились, что через них можно было шаттл провести.

– Привет, друзья, – сказала она.

Источник плача обнаружился быстро, стоило только пройти чуть вперед. Рядом с мраморной панелью свернулась Коронабет, обхватив руками колени и раскачиваясь взад и вперед. Рядом с ней на полу…

– Да, – сказала Ианта, – мой рыцарь мертв, я его убила. Не поймите меня неверно, это не признание.

Набериус Терн валялся на полу в неуклюжей позе. Лицо у него было страшно удивленное. Белки глаз казались слишком светлыми, но, если не считать этого, он выглядел идеально причесанным и совершенно живым. Губы были чуть приоткрыты, как будто он собирался в любое мгновение потребовать объяснений.

Все застыли как вкопанные.

Только Паламеду хватило присутствия духа, чтобы подойти ближе: он обошел Ианту по широкой дуге и приблизился к застывающему на полу рыцарю. На груди у него краснели пятна крови, а в рубашке зияла огромная дыра. Клинок вошел в спину. Паламед наклонился, почему-то скривился и опустил трупу веки.

– Она права. Он мертв.

При этих словах Сайлас и Колум пришли в себя. Колум прыгнул вперед, но Ианта вдруг душераздирающе засмеялась. Смех вышел колючий.

– Восьмой! Убери клинок! Боже, Восьмой, я тебя не трону.

Ианта вдруг тоже подтянула колени к груди и завыла тихо и жалобно, как будто у нее сильно болел живот. Выходило почти смешно.

– Не так я себе это представляла, – сказала она наконец, стуча зубами. – Ладно, скажу вам. Я выиграла.

– Принцесса, никто из нас не разговаривает с безумцами, – медленно сказала Гидеон.

– Между прочим, обидно. – Ианта вдруг зевнула. При этом зубы ее снова застучали, она прикусила язык, вскрикнула и сплюнула на пол. От кровавого плевка поднялась тоненькая струйка дыма. Все уставились на это.

– Признаю, это неприятно, – задумчиво сказала она, – я распланировала всю свою речь, я собиралась похвалиться чем-нибудь, что вы поняли бы. Ваши ключи мне не понадобились, и ваши секреты тоже. Я всегда была лучше вас всех, и никто из вас не заметил, никто никогда не замечает, это мое счастье и моя беда. Почему я так хороша в том, что я делаю? Хоть ты заметила, гадкий мелкий Девятый гоблин? Хоть что-нибудь?

Гадкий мелкий Девятый гоблин смотрел на нее, плотно сжав губы. Она чуть отодвинулась от Гидеон, придвинулась ближе к плите с теоремой и без всякого смущения принялась ее разглядывать.

– Ты знала об оживленном трупе, – сказала Харроу, – ты знала, что это невозможно.

– Да-а-а. Я знала, что передача энергии не складывается. Ни одна из танергетических меток в этой башне не сочеталась с другой… пока я не поняла, к чему нас всех ведут. Что пытаются нам сказать ликторы прошлого. Вы же знаете, что передача энергии – моя специализация… особенно крупномасштабная. Теория Воскрешения. Я изучала, что именно случилось, когда наш Всемилостивый Господь собрал мертвые и умирающие Дома и вернул их к жизни много лет назад… какую цену ему пришлось заплатить. Что можно было отдать взамен, душу целой планеты? Что происходит, когда планета умирает?

– Ты оккультист, – сказал Паламед, – пограничная магичка. Я думал, что ты анимафилик.

– Это показное, – ответила Ианта, – меня интересует пространство между жизнью и смертью… пространство между освобождением и исчезновением. Другой берег реки. Куда уходят души, когда отделяются от тела… где обитает то, что пожирает нас.

– В твоей формулировке это куда интереснее, чем на самом деле, – заметила Харроу.

– Прекрати делать вид, будто ничего, кроме костей, не существует, – отрезала Ианта, закашлялась и дико засмеялась. Закрыла глаза и уронила голову. Когда глаза снова открылись, зрачка в них не было, только чудовищная белизна глазного яблока. Ианта закричала, и все вздрогнули. Она снова зажмурилась и отчаянно потрясла головой. Открыв глаза, она задышала так, как будто только что пробежала марафон. Дергаться Гидеон уже надоедало.

Свой обычный цвет глаза утратили. Под веками горела мешанина бурых, багровых и синих пятен. Ианта в третий раз закрыла глаза, и когда бледные ресницы опять поднялись, они открыли прежний бледный аметист.

Паламед подошел к стене за Иантой. Она не обернулась и даже, кажется, не заметила его. Просто съежилась, сжалась в комок. За спиной у Секстуса чернели буквы: «ВЫ НАМ ЛГАЛИ».

– Шаг первый, – сказала она нараспев, – сохраните душу, не тронув интеллекта и память. Шаг второй: проанализируйте ее, поймите ее структуру и форму. Шаг третий: заберите ее и впитайте. Вложите ее в себя, не