Человеческая оболочка - Алексей Котаев

— Айзек, как ты? — спрашивала Ханна у парня, что едва ли не валился с ног, неся тяжелую сумку на своих плечах, поверх которой был рюкзак с медикаментами. — Выглядишь хреного.

— Как ты это определила? — отшучивался парень, на лице которого была маска и шарф, не дающие абсолютно никакого представления о состоянии юноши.

— Айзек. Давай нормально отдохнем. Поставим твою палатку.

Парень тяжело вздохнул. — Ладно. Давай. Все равно пора посмотреть твои ноги.

— Говоришь, как извращенец.

На горизонте маячил лес, через который в итоге пришлось бы пробираться в любом из случаев. Потратив пол светового дня, ребята добрались до него, и Айзек без сил кинул свой мешок на снег.

— Я за хворостом. Скоро вернусь.

— Давай, я пока расчищу место для костра, — отвечала девушка, сидя на огромном рюкзаке, что носил на себе охотник.

Айзек ломал с деревьев самые мелкие веточки, которые мог найти, нося охапку за охапкой к лагерю. Среди высоких черных деревьев трудно было бы найти этих двоих, но Айзек все равно настоял забрести поглубже, так что Ханна теперь не могла любоваться красотами, ранее окружавшими ее. Всю дорогу она смотрела через затертое стекло маски, как солнце встает слева, а садиться далеко справа. Небо, горы, черные мертвые леса и белый снег. Она так и не привыкла ко всему этому, каждый раз любуясь, словно в первый.

Айзек разгреб снег под палатку, расчистив его до самой земли. Он накидал мелкого хвороста ровным толстым слоем. Ханна, что грелась у костра, хотела подтащить сумку поближе к Айзеку, чтобы не быть бесполезной, но потянув ее на себя поняла, что даже не может ее сдвинуть. В голове пролетела мысль: «да как он тащил-то это все?». Ханна вновь осталась сидеть не при делах.

Распотрошив свой мешок, парень поставил небольшой брезентовый дом, и прикопал его с трех сторон. С четвертой же был костер, отбрасывающий рыжий свет на странную черную ткань, даже днем. Парень постелил коврики, кинул два спальных мешка, и уселся у костра, поставив над ним котелок и воткнув пару веток с мясом, что начало шипеть.

— Там будет тепло?

— Нет. Согреться нужно до того, как пойдем спать.

— Никогда не ночевала в палатке. Слышала про такое, но не ночевала.

— Вот видишь, сколько всего нового ты уже попробовала.

— Это да, — задумчиво произнесла Ханна.

— Хватит болтать, — усмехнулся юноша. — Давай свои ноги!

Ханна сидела на большом рюкзаке, а под голенями лежал маленький. Айзек снял ботинки и поставил их сушиться у костра. Через несколько минут от обуви пошел пар. Снимая носки, а следом и пожелтевшие, местами даже покрасневшие бинты, парень проверял воду. Он аккуратно намочил тряпку, что достал из рюкзака и начал протирать стопы, не пропуская ни сантиметра. Ноги горели от близости костра, наполняясь теплом. Девушка сидела, испытывая странное ощущение. Так необычно о ней еще не заботились. Айзек домыл ноги, протер их и побрызгал антисептиком, что достал в «Эмпайре». Свои чистые онучи он намотал на оголенную кожу девушки, чтобы не продуло гуляющим мимо ветром.

В остатках воды Айзек замочил бинты, что только что снял, и вода поменяла цвет. Он аккуратно и бережно стирал их, понимая, что других таких уже не будет, и что те, которые были выброшены несколькими днями ранее, тоже надо было привести в подобающий вид. Неосмотрительность вновь подвела его. На нем мозоли заживали, как на диком звере, он не чувствовал их, игнорировал, и даже представить не мог, что для Ханны это окажется такой непосильной ношей.

— Айзек, — покачивала перемотанными тряпкой ногами девушка. Она то приближала ноги к огню, то отодвигала, когда они начинали гореть. Они высохли, но нужно было дождаться бинтов. — Ты странный.

— С чего это?

— При нашей первой встрече ты был готов наброситься на меня. Пролетел, конечно, но все-таки…

— К чему это?

— Да так. Покоя мне не давало.

— А раньше почему не подняла тему?

— Да как-то не до этого было… Ну так что? — решила прямо спросить девушка. — Что ты обо мне думаешь?

— Хм… — Айзек задумался, стараясь не воспринимать этот разговор всерьез. Он догадывался, что по итогу Ханна просто над ним подшутит. — Я в большом долгу перед тобой. Обещал показать тебе мир. И любой ценой сохранить тебе жизнь.

— А когда выполнишь все это, что останется?

— Выполнишь? Перспектива-то не близкая.

— Знаешь, Айзек, мир я уже увидела. Красочный и многогранный, но такой жестокий. В твоих рассказах он был добрее…

— Он и был добрее.

— Не отвлекай! — Ханна аккуратно толкнула парня в плечо. Айзек сидел рядом, уже развесив сушиться бинты. — Так вот про мир мы поняли. Свое обещание ты выполнил. А что со вторым.

— Второе, значит… — задумался Айзек, пытаясь еще раз осмыслить свое обещание. — Ну это…

— Надолго? Или навсегда?

Айзек погрузился в раздумья, оторвавшись от реальности. Вопрос был трудный, и если бы он отвечал на него честно, то скорее всего, сказал бы, что избавится от Хайле, и, если надо, от всех его подельников. Но это было слишком эгоистично. Представляя этого маньяка, Айзек видел перед глазами убитых, но никак не живых. Это была бы обычная месть, а не способ прожить долгую и счастливую жизнь. Но Ханна ждала ответа.

— Навсегда. Ты, ведь, не против? — отшутился парень.

— Нет. Совсем не против, — с твердой уверенностью и решимостью в голосе ответила девушка, ошарашив парня. — Айзек, раз уж мы остались наедине. Хочу спросить прямо: какие чувства ты ко мне испытываешь?

— Я не знаю, как ответить на этот вопрос, — засмущался юноша.

— Не знаешь или не хочешь?

— Не знаю.

— Да что-ж с тобой делать-то… Подвинься ближе, — Ханна подтянула Айзека к себе, сняла с него маску и подняла повыше свою. Короткий поцелуй в губы, которого парень не ожидал. Прямо как тогда, когда все еще было хорошо. Внезапно.

Что-то необычное проснулось внутри. Огонь, что медленно и размеренно горел в груди парня, вдруг воспылал с невероятной силой, отбрасывая языки пламени во все стороны. Невообразимое новое чувство, к которому Айзек был не готов, чуть не свалило его с ног. Все это время он шел рядом с Ханной, даже не догадываясь, какова ее настоящая сила. А сила была большая, она в очередной раз разжигала огонь души в парне, который уже несколько раз готов был потухнуть.

Айзек увидел в ней свое спасение. Мысли о мире вокруг покинули