Человеческая оболочка - Алексей Котаев

— Если хочешь продолжения, значит я тебе нравлюсь, — спокойным голосом, едва выдавая покрасневшие щеки говорила Ханна. — Если не хочешь. Значит не нравлюсь. Теперь ты знаешь ответ?

— Знаю, — улыбнулся Айзек.

Брезент, что был натянут между деревьев, окольцовывал небольшой клочок земли и снега, на котором ютилась палатка и ребята, сидевшие на рюкзаке перед костром. Небо становилось темнее. Айзек и Ханна сидели прижавшись друг к другу, придумывая сценарии счастливого будущего. Будущего, в котором у них все хорошо. Ханна отогревалась в своих горячих ботинках, наслаждаясь отдохнувшими от долгого пути ногами. Девушка рисовала картины, которые Айзек и представить не мог. Она видела мир добрым, лишенным злобы, описывала как будут выглядеть зеленые поля вокруг башен, как на деревьях вновь появятся листья. Она рисовала Айзека радом с собой, Айзека, который держит за руку малыша, а может быть даже и двух. Айзека, которому больше не приходиться нести это все: тяжелые вещи, рюкзаки, оружие, девушку, мертвых друзей и родных. Айзека, свободного от ноши, которую он на себя взвалил, пытаясь спасти этот мир. Простого парня, что стоит посреди зеленого поля, в окружении зеленого леса и теплого, бескрайнего неба. Ее фантазия разыгралась не на шутку, а улыбка не сходила с лица.

— Так выходит первое обещание я тоже не выполнил.

— Почему это?

— Зеленая трава, о которой ты говоришь. Ты ведь ее так и не видела.

— Да… ты прав, — задумалась Ханна. — Определенно прав. Ну что-ж, тогда я беру свои слова назад. Ты обежал показать мне мир, так покажи. Только давай в этот раз он будет хороший, ладно?

— Ладно, — улыбнулся Айзек. — Пойдем спать, я подкину дров.

Забравшись в кромешную темноту палатки, Ханна нащупала спальный мешок и начала в него забираться, предвкушая очень холодную ночь. Одна брезентовая стенка передавала тепло от костра, и пока что, температура внутри была комфортной.

— Сними куртку и штаны.

— Зачем? Чтоб замерзнуть?

— Чтобы они не намокли от пота. В противном случае замерзнешь не ночью, а днем.

Девушка не стала спорить, скинула куртку, затем штаны, оставшись в тонком костюме, что был под одеждой. Лежа в спальном мешке, Ханна никак не могла уснуть, хворост чувствовался даже через толстые коврики, что парень положил под мешок, а еще этот холод, все никак не отступал, даже несмотря на то, что Ханна лежала ближе к костру, чем Айзек.

— Холодно, — шептала девушка. — Что делать, учитель?

— Соединить мешки, — парень начал шуршать в темноте, и вскоре, Ханна и Айзек уже лежали обняв друг друга. — Так лучше?

— Да. Вы с Юрием так же делали?

— Иногда.

Ханна усмехнулась, ворочаясь в объятьях парня. Она развернулась, оказавшись с ним лицом к лицу. Айзек был очень теплый, намного теплее нее. Особенно сейчас. Юноша переживал, если бы не темнота, то Ханна начала бы громко смеяться, увидев, как раскалилось его лицо. Он даже не догадывался, что девушка сейчас находится в таком же неловком положении.

— Первые шаги это не твое, да, Айзек? — она вновь поцеловала Айзека в губы. В этот раз по-настоящему, полностью открывая ему и свои чувства тоже. Так много дней в пути, так много всего произошло, Ханна уже не могла представить никого другого рядом с собой. Никого настолько крепкого и выносливого. Никого настолько целеустремленного, как Айзек. Столь же безумного, не опускающего руки, что бы ни случилось.

Парень прижал Ханну сильнее, словно стараясь слиться с ней. Водил руками по ее тонкой спине, мечтая, чтобы кто-нибудь включил свет. В кромешной темноте, совсем на ощупь, он боялся сделать лишнее, неловкое движение, и лишь повторял за девушкой. Первый в его жизни, настоящий поцелуй был невообразимо мягким. Губы Ханны были теплыми и нежными. Пальцы Айзека путались в ее длинных волосах, пока девушка залезала ему под свитер, считая ладонями шрамы.

Айзек спустился ниже, целуя шею, что пахла сейчас намного приятнее, чем тогда, когда они были в городе, она пахла Ханной. Холодные руки девушки легли на крепкую грудь Айзека, он старался отдавать ей все тепло, что у него было, лишь бы она согрелась. Самому парню жара была в избытке. Девушка приложилась щекой к виску юноши, пытаясь губами поймать его ухо, стараясь, как можно больше прикасаться к его коже.

Молния тонкого костюма поползла вниз, оголяя ключицы девушки. Ложбинка под ее шеей, гладкое солнечное сплетение. Айзек целовал все, что попадется ему на пути. Он гладил маленькую, но мягкую грудь Ханны, прижимаясь к ней лицом, словно пытаясь раствориться в ней. Нежная кожа девушки не давала ему покоя. Парень начал спускаться ниже. Сначала живот, потом пупок, он терся отросшей за многие дни щетиной, заставляя Ханну смущенно хихикать, пока сам лишь пытался прижаться к ней кожей своего лица. Айзек начал спускаться еще ниже.

— Стоп! Погоди-погоди! — испуганно произнесла Ханна. — Я не готова. Не спеши.

— Почему?

— Потому что, Айзек, мне надо помыться. Мы почти месяц в пути! На твоих «Колонистах» есть душ?

— Есть.

— Тогда терпи!

Айзек с досадой выдохнул, вернувшись к лицу Ханны. Он послушно обнял ее. Пусть даже и немного, но она дала ему хоть какое-то представление о женском теле. Теперь его не покидала мысль о том, что он хочет больше. Айзек прижимал к себе девушку, рисуя ее в фантазии. Как она лежит на кровати, в большой и просторной комнате, как он целует ее плечи, нежно обнимая за тонкую талию. Ханна уперлась лбом в подбородок парня, делая вид что уснула, пока сама сгорала от стыда за сложившуюся ситуацию. Она и догадаться не могла, что стоит Айзеку сделал один шаг — он пойдет до конца. Как же она жалела о том, что не поступила с ним так ранее.

Утро ярким светом прорезалось через щель в палатку. Айзек открыл глаза, чувствуя лицом, что в ней все еще тепло. Он лежал в спальнике совсем один, и испугавшись за пропавшую Ханну, быстро соскочил, накинув на себя куртку и впопыхах натянув ботинки. Он планировал встать намного раньше, чем получилось, разжечь костер, добыть еды. Проспал…

Костер уже во всю горел, обогревая закрытое от ветра пространство. Айзек перегнулся через брезент и увидел Ханну, что пыталась вытащить застрявшую стрелу из маленького крылатого зверька, что еще недавно мирно спал на своей ветке, предвкушая новый день, и новых полевок.

Ханна, вся измазавшись в крови никак не могла выдернуть наконечник, что прочно застрял