Игра одиннадцати - Амалия Лик

там были интересные переводы после наезда Сергею, Миле и Ирме. Я не знал, как Ирма замешана, но такие же звенья, как она, помогли мне в этом разобраться. И я пошел дальше. Ирма привела меня к тебе и Алексу. Цепь замкнулась.

– Цепь-то замкнулась. Но почему главного урода Виктора не было среди нас?

– А это самое большое разочарование всей игры. Я пытался добраться до него и почти сделал это. По моим планам он тоже должен был оказаться в «Александрии» и расплатиться за все. Но он исчез. Говорят, он канул в ад расщелины. Жаль, что кто-то опередил меня.

Глеб показывает на пятую стрелку к имени Рина.

– А Еся? В чем он виноват? – тихо спрашивает Ева.

Глеб переводит взгляд и сдергивает лист с изображением Еси и бросает на пол.

– Мы не собирались причинять ему вред. Он должен был победить. Но все пошло не по плану.

– Зачем ты тогда вообще заманил его в игру? – Злость звенит в голосе Евы.

– Когда мы следили за Виктором, то узнали о Есе. И он был нашей приманкой в игре с Агатой и Виктором. Я планировал использовать его имя для манипуляций, для того, чтобы натравить их друг на друга. Но пришлось переигрывать, когда Виктор исчез прямо перед финальным отбором. Игра была почти готова, нужно было действовать. А Агату, к моему великому огорчению, не интересовали ни деньги, ни мечты, ни призы. Она не планировала возвращаться на Остров. Ее ничто не волновало, она просто ходила по поверхности как призрак. Заманить ее можно было только чем-то особенным. И Еся стал этим особенным призом. Она не могла пережить того, что у ее бывшего мужа был ребенок, о котором она даже не подозревала. А ей так и не посчастливилось иметь своего. Какая ирония, да? Но убивать его – этого не было в нашем сценарии. Хотя не такой уж он и пушистый, да? Бросил вас и улетел, – усмехается Глеб. – И кто-то мне сказал, что именно дети должны расплачиваться за грехи родителей.

– А Мила, где она? Вы же вместе открыли куб.

– Куб открыл я. – Глеб улыбается, так же открыто и спокойно, как в день их знакомства на отборе. – Мог выиграть только один. Таковы правила.

– А Лея? – Ева хочет знать все, она должна узнать.

Глеб молчит и только смотрит на фотографию Леи.

– О, нет… Почему тогда ты не убил и меня?

– Ты пожертвовала собой. И это дало тебе шанс попасть в суперигру. Мы так решили. Тем более я хотел, чтобы именно ты нашла ответы.

– Глеб… Ты монстр. Ты убил всех этих людей ради мести, ради той, что…

– Я? – резко рычит Глеб и дергает Еву за руку. – Я их не убивал. И не предавал.

– Ты это серьезно? – Ева сглатывает и с ужасом смотрит на Глеба.

«Кто этот незнакомец? Кто этот псих?»

– Ну да. На самом деле мы не сделали ничего плохого. Каждый сам выбрал свой путь. Мы всего лишь создали обстоятельства, так сказать, приготовили реквизит. Никто не заставлял вас рисковать, голосовать, убивать друг друга. Мы просто посредники между вашими масками и настоящими вами.

– Почему ты все время говоришь «мы»? Кто еще организовал все это? Тот мужик, что вез нас? Да?

Глеб заливисто смеется.

– Ева. Мы вдвоем с Олегом в жизни бы все это не устроили. Ты нас переоцениваешь. Над игрой работала целая команда. Все хотят жить в достатке, хотя бы на поверхности, и готовы на все, если предложить им хорошую цену. И не смотри на меня так. Подумай лучше о том, как вы вели себя в игре. Вы бросили Алекса умирать, ты не очень-то торопилась спасать Рину, хотя могла бы. Ирма убила Агату. А Еся подставил Ирму, отобрав у нее время. Если бы он пожертвовал собой, то никто бы не пострадал. Дверь бы открылась. А Сергей? Все тут же кинулись голосовать против него, как только назрел конфликт. А самое смешное, что у Сергея была такая роль. – Бархатисто-низкий смех Глеба растекается по комнате. – Так что мы никого не убивали.

– Но ты же тоже голосовал против Сергея, – шипит Ева.

– Ах да. Он меня слишком сильно раздражал, и еще он узнал Милу. Еще бы, он же ее видел. И меня он тоже узнал. Я сглупил, встретился с ним сам и выспрашивал про наезд на Сашу. Не просчитал этот момент. Он мог испортить игру. Поэтому его смерть отчасти я беру на себя. Все по-честному. Но он пешка, которой нужно было пожертвовать, чтобы управлять всеми остальными фигурами. Показать, что выбор, голосовать или нет, на самом деле очень прост. Так же прост, как ваши решения в отношении Саши.

Глеб больно сжимает ее руку, но Ева ничего не отвечает. У нее нет слов. Она не знает, как реагировать на его тон, на слова, на то, как он с удовольствием рассказывает обо всех ужасах, что натворил.

– Теперь продолжим. – Глеб дергает Еву. – Кто еще у нас остался? Знаешь, когда начинаешь копать вглубь, нужно быть готовым к тому, что там, под толщей обстоятельств, можно найти не только глину, но и зарытые другими скелеты. И я их нашел. Саша писала, что считает лекаря, а скорее, стажера лекаря виновной в том, что ее пальцы больше не могли танцевать на грифе скрипки. И я стал рыть в этом направлении. Саша, как всегда, была права. Рина допустила ошибку, недосмотрела, хотя обещала. Она упросила лекаря доверить ей Сашу и самостоятельно ей заниматься. Выпросила себе первого не очень сложного пациента. И ей поверили, как и я, ведь жизни Саши ничего не угрожало. Но ей не хватило знаний и умений. И она собственными руками разрушила жизнь Саши, разбила ее мечту. А потом еще пыталась свалить это на наезд. Мол, это не ее вина. Хотя если бы она не была заносчивой и самоуверенной, не жаждала поскорее стать лекарем, то не взяла бы на себя такую ответственность. – Глеб поджимает губы. – Никогда не думал, что у лекарей хорошая память на лица. Но она меня узнала, там, в лесу, только вспомнить не могла, где видела. Но это был вопрос времени. Пришлось послать ей карту с маршрутом к тому болоту и ограничить время, чтобы она бежала и не думала ни о какой предосторожности. И вот она бесследно сошла с пути к мечте. Допустила очередную ошибку.

– Ты чудовище, – произносит Ева.

– Нет, Ева. Чудовищами были вы.

– Да. Мы ошиблись, поступили плохо, предали всех и