журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1995 г. - Владислав Крапивин

Новость на деревне: комбайнеры перепились. Все взоры на жен. А жены: „Пьяницы дак... Не могли до дома дотерпеть. Вот и нажрались. А эта Зинка по двадцать рублей за бутылку с них содрала. Окна ей надо повыбивать, торгашке паскудной”.

На правлении колхоза было решено Ивана Панюкова, Петра Ларина, Федора Дрыгу и Николая Горобцова лишить всех причитающихся за уборку премий. Поощрения выходили большие: некоторым по восемьсот рублей, некоторым больше тысячи.

Члены правления сомневались, ‘правда неуверенно, в справедливости" наказания. Может, надо простить. Жалко мужиков. Держались... держались... Не в разгар же уборки выпили...

Председатель урезонил: — А мне не жалко? Но не будем же мы-то предуборочное решение общего колхозного собрания отменять. Все сами решали. Самим и отвечать. Иначе... на чем же дисциплине держаться? Поступись раз, поступись два... Сами, сами все условия обговорили. Да, трудное наказание... — И зло сказал: — Думаю, ничего бы они не затеяли, если бы этот сопляк с баяном возле них не очутился. Вот бы кого я наказал...

* * *

Надя вышла замуж за Сашку Ерохина. В обеих семьях готовятся к свадьбе. Говорят, что на свадьбе будет играть цветная музыка.

Сашка съездил в город и привез какой-то плоский ящик в картонной коробке. Распаковал его в клубе. Ящик лежал на столе разноцветными лампочками и стеклянными трубками кверху. Сашка включил штепсель в розетку — в ящике заклокотало, зашипело, трубки замелькали и в их молочной белизне обозначились цветные вспышки. Они вздрагивали и истаивали. Вдруг вспыхнули все сразу, накалились и заиграли радужными всполохами. Сумрачный потолок облился огненным калейдоскопом, засиял и на нем начал плавиться и плавать неуловимо нежный цвет и на лицах любопытных ребят, случившимся при первой пробе, зашевелились цветные блики.

Сашку устроил полученный эффект.

Он воткнул в тройник вилку магнитофона и при трескучей музыке электроогни еще веселее включились вторить ударникам, динамичным ритмам. И свет этой музыки и бесовский ритм сразу подчиняли: две машины синхронно работали в заданном светоимпровизационном пульсе.

Надя уже влюбилась в свою свадьбу. А в Сашку — еще сильнее.

Светомузыку Сашка смонтировал сам. Сделал ее по своей схеме. И паял, и рассчитывал всю светосистему — тоже. Он учился на радиофакультете. Этот прибор для него — семечки.

— С-а-а-ш-к-а! — восхищалась Надя и искала восторг в лицах других. Ей одного своего счастья было мало.

А Сашка проворачивал эбонитовый кружочек на проигрывателе. Музыка и беснующийся свет в воздухе притухли. При повороте кружочка звуки нарастали, крепли, свет оживал и звук вдруг доходил до громового грохота, разрывался в ушах, глох в воздухе. И все буйствовало, вспыхивало, горело, гремело и всем хотелось кричать и притворно зажимать уши.

Сашка считал, что такой звуковой диапазон достаточен для свадебного веселья: всем все будет слышно.

Записи Сашка заранее взял у друзей: не наш самодеятельный суррогат, а музыка настоящих западных ансамблей. Под нее неоднократно на студенческих пирушках балдели.

Сашка смонтировал светомузыку в большой комнате. Рядом на тумбочке, в потайном чреве поставил магнитофон, чтобы высвободить побольше места для танцев. Никто еще при таком свете в деревне свадьбы не делал. Очумеет деревня.

Вместе с Надей обговорили, что управлять аппаратом надо упросить Алеху Безуглова: не самому же жениху этим делом заниматься. Ради такого дела Алеха сорвется на два дня из своего ПТУ.

С музыкой было решено. С водкой — тоже. Две семьи — Сашкина и Надина в два аппарата гонят в бане жидкость. Для близиру подкупили два ящика московской — глаза службам замазать. Деревенские самогонку предпочитают очищенную, приправленную отваром из дубовой коры: от нее меньше голова болит.

На свадьбе будет много молодых: Сашкины друзья из города. Свидетелем решено пригласить Генку из Сашкиной группы. Будут Надины подружки: это уж кого ей захочется пригласить. Ну и родня и прочее... другое поколение. Предки.

* * *

Хмель — широкая радость, да не всем поровну.

Слышит деревня свадьбу.

Как Надька научилась целоваться-то бессовестно: не губами скромно притрагивается, а запрокидывает голову, прилипнет руками, притянется и не оторвешь: гостям ждать надоедает.

И сама невеста всю стопку водки выпила. Разве можно?.. А самой первую ночь спать с мужем. Первую ночь... А... Сейчас рубашки невест на обзор не вывешивают — ничего...

На столах много всего — не поскупились. И гуси тушеные, и виноград в вазах, и яблоки. И не наша в черных бутылочках „Пепси Кола". И вода Карачинская. Холодная — в фужерах пузырьками кипит — рот обжигает.

Надька в фате красивая —в материну породу. Все при ней.

А Сашка, как уехал в город учиться — стал задавалистый: все с кандибобером. Прям — лучше его в деревне никого нету. Друзей наприглашал: с имя просто и не поговоришь.

Выпивали за жениха и невесту: чтоб жилось долго и хорошо. Чтоб муж жалел жену. Чтоб деток побольше нарожали.

— У-р-А-А-а! — дружно вскричали молодые гости.

— Горько!

Надя опять долго к лицу липла.

Выпивали за родителей жениха: сына хорошего вырастили. Грамотного. В институте учится. Не избалованный.

Выпивали за мать невесты: дочь красавица. Живет при ней. Не убежала из деревни.

Теперь-то как? В город поди уедут. Сашка-то городскую специальность получит. В деревне им не жить. Даксь и мать в город перетянут.

Выпивали.

Когда уж развеселились все, когда поплыли бутылки и тарелки перед глазами, когда душа из-за стола попросилась, дружка — парень с черной бабочкой, с молодежью развеселился, слово взял и приказал всем: я, как распорядитель, как тамада, предлагаю выпить этот тост по-гусарски стоя, и выставил перед собой локоть с полной рюмкой: — За бабе...

— Пой-т ты к черту, — выругалась Степка Радыгина, хорошо подвыпившая уже, тетка Надина. — Встаньте ему... Хоть бы что путевое сказал. Ей не терпелось вырваться в круг, задробить каблуками — она любила плясать.

И врубили маг. И запрыгал свет как в аквариуме. И соскочили девочки. И закачали бедрами, и засновали руками. Молодая толчея захватила круг. Старые гости отстранились от закусок, были оглушены рушившим избу грохотом.

И жених с невестой танцевали вместе со всеми. Тоже свой молодой танец. Далеко дружка от дружки стояли. Сашка нависал над Надей, а Надя сжала туго коленки в свадебном платье и поводила ими перед Сашкой и присела низко. Всем понравился танец жениха и невесты.

А Степка на круг так и не выскочила. В груди ее перегорел озорной бесенок.

Опять выпивали.

Опять играла светомузыка: долго, громко